Как выяснилось, штурмовые группы подступали к нам еще и со стороны озера. Их встретит пулемет Малыша, а Чиж и Скорняк в соседней комнате готовились разряжать в них трубы одноразовых гранатометов.

Радиосвязь в пределах Мокрянки по-прежнему не действовала, но для сообщения между постами мы приспособили обычные проводные телефоны.

Опасность не наблюдалась и на западном направлении. У меня не было времени, чтобы тратить его на дорогу в дальний конец коридора, поэтому с расположенной там точкой я связался по телефону. Велел Пуху и Шарпу вместе со всем оружием переместиться из западной части коридора в его восточное крыло и занять огневую позицию в комнате, окна которой выходили на озеро.

Мне ли, обожженному Аномальем волку, не знать, на что способны опытные спецназовцы. Я не питал иллюзий относительно затяжного боя. После того как мы откроем огонь, противник быстро оправится от неожиданности, пристреляется, и тогда нам станет жарко.

Якут со звоном выбил стволом пулемета стекло, расширив сектор обстрела, и начал стрелять. Одновременно с этим электрическим светом озарились фонари в парке и вспыхнули прожекторы на крыше здания. Маскировка все равно уже нарушена, так что пора зажечь с музыкой…

Я находился в коридоре, когда услышал громовой перестук длинных очередей. Бойцы уже на местах, оборону я организовал, можно и самому припасть к прицелу.

Бой в обороне, с превосходящим противником – дело серьезное. Тут и голова нужна, и рефлексы… Но я как будто отключился. Карабин забросил за спину, вооружился «Печенегом» с бронебойными пулями. Стрелял на поражение, не забивая голову моралью. Заметив спецназовца, присевшего на корточки, чтобы выстрелить из «Мухи», срезал его длинной кучной очередью. В каске боец и прочнейшем бронежилете – не факт, что пули смогут справиться с такой защитой. Был бы у меня «Корд», тогда никаких вопросов, а «Печенег» при всех своих достоинствах мог и подвести. Но я знал, куда стрелять – в шею, в слабо защищенное броней пространство. И, похоже, я смог надежно поразить цель.

Сознание мое как будто отключилось, но рефлексы не подвели – благодаря им я вовремя заметил опасность. В наше окно снова направили трубу гранатомета, но в этот раз я не успевал упредить противника.

– Ложись! – заорал я.

Хотелось, чтобы психиатрическая лечебница действительно стала для нас домом отдыха. И Марица нам это обещала, и я сам был расположен к тому, чтобы пожить немного в тишине и праздности. Но к обороне тем не менее мы подготовились всерьез. Поэтому в каждой палате, оборудованной для боя, в ближних от окна углах располагались защитные сооружения из мешков с песком. Сейчас это нам и пригодилось. Я занял укрытие в левом углу, Якут – в правом. Противотанковая граната врезалась в дальнюю стенку рядом с дверью и мгновенно взорвалась. В яркой вспышке огня ударная волна, сбивая верхние мешки, перекатилась через них, вдавила меня в пол, будто слоновьей ногой наступив на голову. Осколок выбил из стены у меня под носом кусок штукатурки. Комната заполнилась едкой гарью с запахом тротиловой смеси. «Корд» рухнул на пол вместе с эстакадным станком.

Якут, не дожидаясь команды, поднялся сам и начал поднимать пулемет. Я тоже встал, выглянул в окно и увидел сразу нескольких бойцов, готовых добить нас гранатным залпом. А на восток выходили всего два окна, значит, на каждую комнату приходилось по два-три снаряда.

Похоже, воздушная волна привела мое сознание в норму. И мне совсем не улыбалась мысль стоять в этом бою насмерть. В ясном уме я схватил Якута за шкирку и без пулемета вытащил в коридор. Свой «Печенег» я прихватил.

Баян также догадался сменить позицию. Его «Корд» был установлен на сошку, поэтому огневую точку он покинул с оружием. И вовремя. Стены здания содрогнулись от мощных взрывов, из дверей клубами повалил подсвеченный пламенем дым.

Такой же массированный залп обрушился на наши позиции со стороны озера. Но к этому времени Шарп и Пух успели разрядить основной боезапас и, вовремя осознав безнадежность своего положения, оставили одну огневую точку, чтобы переместиться на другую, благо что на северную сторону выходило несколько палат, процедурная и ординаторская. Я остановил парней и велел покинуть здание.

Противник громко заявил о своих претензиях на победу. Я решил ему не возражать и, чтобы напрасно не губить бесценные жизни своих людей, дал сигнал к отступлению.

Бойцы срывали доски с пролома в полу, спускались вниз, и один только Малыш не успел покинуть свой пост. Я заглянул в палату, затянутую дымом, увидел труп с надорванной головой и отброшенный в сторону пулемет «ПК». Рискуя нарваться на очередную гранату, схватил труп за ноги, вытащил в коридор, подтянул к пролому и сбросил его на первый этаж. Сам я спустился последним, после Шпака, который, как мне казалось, совсем ослеп от тротилового дыма.

Спецназовцы как будто почувствовали, что мы покинули свою высоту, и перенесли огонь на первый этаж. Вскрикнул, хватаясь за раненую руку Пух, сочно выматерился Скорняк, проклиная осколок, срезавший ему последнее ухо.

Но в подвале нам уже ничего не грозило. Пусть хоть из гаубиц стреляют, все равно. Здесь мы перевязали раненых, а затем, забрав труп Малыша, один за другим скрылись в черном и холодном зеве коллектора. Вход за собой мы заминировали. Вряд ли ловушка сработает, но время у преследователей отнимет наверняка…

Все-таки не зря мы планировали скоротечный бой. Жаль, конечно, Малыша, но прими я решение драться до последнего, и место сражения покинуть было бы некому. А так мы уходили почти в полном составе.

На территории мукомольного завода нас ждали готовые к выезду бронетранспортеры и грузовик. Но, увы, на пути к гаражу мы попали в самую настоящую засаду. Четыре зомби стояли у ворот и, страшно скалясь, тянули к нам омертвевшие руки. Я на расстоянии чувствовал исходящую от них агрессию, а мое обоняние возмущал запах протухшей плоти. Обозленный Скорняк вскинул свой карабин, но я его удержал.

– Командир, хватит их жалеть! – вспенился он.

– Я не жалею…

Не знаю, кто активировал агрессию зосов, но настроены они были решительно. Рычали, шипели, один из них даже топал ногой, как норовистый конь. Нападать они вроде бы не собирались, но готовились обороняться, чтобы не допустить нас к гаражу. И еще их очень привлекал труп Малыша, они жадно смотрели на него как на свою добычу. Уж не потому ли они вдруг озверели?

Как бы то ни было, мы не могли тратить время на переговоры. Да и вряд ли здесь можно прийти к разумному компромиссу. Поэтому я решил уничтожить зомби.

Но стрелять нельзя, чтобы не привлечь к себе внимание врагов. Во всяком случае, из карабинов и пулеметов. Бесшумные «АК-9» у Якута и Баяна, но они где-то позади, у них на руках труп Малыша. А Шпак со своим автоматом и вовсе в арьергарде. Я решил его не ждать и взялся за ятаган. Когда лязгнул вынимаемый из ножен клинок, Скорняк уловил движение моей мысли. И вынул из ножен свое оружие, танто – короткий самурайский меч. К нам присоединился и Чиж, у него также был меч с коротким клинком, но не японский, а египетский…