К практическому развитию идеи пролетарской культуры можно отнести и литературную деятельность Богданова. Его научно-фантастические романы: «Красная звезда» (1908) и «Инженер Мэнни» (1913) предстают своего рода творческими лабораториями, где в свободной от обязательств научной строгости форме предлагаются и исследуются представления о социалистической революции, коллективистской культуре и будущем цивилизации. Здесь же мы можем заметить и первые, предварительные наброски его будущего грандиозного проекта всеобщей организационной науки – тектологии, над теоретическими основаниями которой он будет работать позднее.

Несмотря на отмечаемую критиками определенную сухость литературного стиля Богданова, представленные в художественной форме концептуальные схемы получают, тем не менее, образную наполненность и даже жизненность, в которой ощущаются импульсы своего времени. Можно выделить целый ряд ясно и отчетливо артикулированных в романе социальных и политических вопросов, вокруг которых шла в те годы широкая полемика.

Но наряду с этим в этих романах можно встретить описания событий, взаимоотношений, переживаний, которые Богданов характеризует как «смутные» и «туманные», как бы нарочито противопоставляя их научному идеалу «ясности» и «отчетливости». На наш взгляд, помечаемое этими словами нельзя целиком свести к какому-то своеобразному литературному жесту или стилистическому украшению. Не несут эти высказывания и негативного оттенка.

Эти моменты «смутного» и «туманного» в повествовании далеко не случайны. Их повторы упрямо свидетельствуют о возможности иного слоя коммуникативных связей и отношений, с которыми работает Богданов, и этот слой мы можем легко потерять за фасадом ярких идей, революционных лозунгов и теоретических рассуждений.

Обратимся к роману «Красная звезда». В этом романе Богданов попытался представить возможную встречу человечества с иной, более высокоразвитой, коллективистской культурой. Один из важнейших вопросов, в поисках ответов на которые Богданов обращается к инструментам литературы, это вопрос о возможности освоения более развитой культуры как один из важных моментов в становлении новой пролетарской культуры.

Само определение автором жанра, в котором написано это произведение, как «утопия»[101], говорит, что его внимание отчасти обращено и к тому, что можно было бы назвать относительно слабыми силами или взаимодействиями. Дело в том, что утопия, как он разъясняет в другом месте, по своему определению «выражает стремления, которые не могут реализоваться, которые ниже сопротивления»[102].

Повествование в романе ведется от лица главного героя Леонида, человека социалистических убеждений и на момент описываемых в романе событий активного участника подготовки революции в России. Его соратник, недавно включившийся в революционную работу, оказывается представителем группы марсиан, тайно изучающих нашу планету. Он предлагает Леониду как носителю передовых социалистических идей отправиться с ним на Марс для знакомства с более развитой цивилизацией, давно уже достигшей социализма, на что тот дает согласие.

Первое, что по прибытии на Марс отмечает герой романа, это ярко красный цвет окружающей природы. На «заботливое» предложение марсиан воспользоваться очками, которые предохранили бы его глаза от раздражения, он отвечает отказом: «Это цвет нашего социалистического знамени <…> Должен же я освоиться с вашей социалистической природой»[103]. В целом его первые впечатления от Марса – это цвета и формы: глубокое темное небо зеленоватого цвета с «похудевшим» Солнцем и двумя восходящими утром и вечером звездами – Землей и Венерой, характерная однотипная архитектура домов, в которых живут марсиане: двухэтажные здания с прозрачной крышей из голубого стекла, под которой размещаются спальня и комната для «дружеских бесед», где вечерами марсиане любят отдыхать при естественном голубовато-зеленом освещении, не находя, как с некоторым удивлением отмечает Леонид, мрачным тот оттенок, который оно придает их лицам.

С первых же дней пребывания на чужой планете герой пытается включиться в марсианскую жизнь. За долгое космическое путешествие до Красной планеты он освоил язык ее обитателей и теперь каждую минуту рассчитывает потратить на изучение открывшегося перед ним совершенного мира. Леонида не покидает ощущение огромной ответственности, которая легла на него. Не сразу он находит слова, которые передавали бы это чувство: «…послужить началом действительной взаимной связи двух миров, между которыми я, социалист, находился на границе как бесконечно малый момент настоящего – между прошлым и будущим»[104].

Будучи человеком социалистических убеждений, первое, с чего он решает начать свое знакомство с Марсом, это система организации труда и производственные процессы. Он узнает, что высокая степень автоматизации производства позволила марсианам избавить работников предприятий от тяжелого, узкоспециализированного, однообразного труда, сведя их функции к управлению различного рода машинами. В силу универсальности и простоты освоения необходимых для такого рода операций приемов каждый волен поменять в любой момент профессию и может это сделать либо по своему усмотрению, либо откликаясь на оперативные данные о потребностях экономики планеты в той или иной специальности. Отлаженный статистический учет и высокоскоростные средства коммуникации позволяют каждому без ущерба для производства определять для себя подходящее место, объем и продолжительность работы[105] – своего рода воплощение марксистской идеи «всесторонней подвижности работника»[106], который из «простого носителя известной частичной общественной функции» становится «всесторонне развитым индивидуумом»[107].

* * *

С необычайным воодушевлением Леонид приступает и к освоению научных и технических знаний нового мира, не оставляет без внимания и другие сферы жизни марсиан.

Ощущение «своеобразной магии, странной магии, спокойной и холодной»[108] вызывает у него своей организованностью и согласованностью общественная жизнь марсиан, а скорость исполнения решений, принимаемых на общих собраниях почти всегда единогласно, производит впечатление «сказочной».

Однако во время посещения художественного музея из беседы со знакомым марсианином Леонид с удивлением узнает, что преобладающим литературным жанром нового мира является трагедия или, точнее, «трагедия целого»[109]. Основу сюжетов современной трагедии, по словам его собеседника, составляют глубокие жизненные противоречия, возникающие из ограниченности отдельного существа по сравнению с целым, из «бессилия вполне слиться с этим целым, вполне растворить в нем свое сознание и охватить его своим сознанием»[110]. Вскоре герой романа обнаруживает своего рода тотальность этого жанра или, точнее, многообразие механизмов, направленных на решение этой проблемы. Так, оказавшись после посещения музея на экскурсии в «лечебнице», он находит, что сюжеты «трагедии целого» не ограничиваются лишь сферой идей, а разыгрываются и на физиологическом уровне в форме «товарищеского обмена жизнью» – практике обменного переливания крови, в которую оказывается вовлечено все без исключения население Марса. Эта практика, как объясняет Леониду сопровождающий его по лечебнице, состоит в одновременном взаимном обмене кровью между двумя или более индивидуумами. Марсиане регулярно включаются в этот процесс и в результате, делясь с другими накопленным иммунитетом, оздоровляют и даже омолаживают друг друга, взаимно продлевая свою жизнь на десятки лет. Отсутствие такой практики на