еще Джинни не приходилось видеть слезы взрослой женщины, для нее это было сродни стихии, сродни божественному явлению – и тут она снова вспомнила об Эрзуле. Здесь, на узкой кровати в темной и душной комнате плакала сама богиня. Джинни потрясла сила этого образа – и тут же в голове у нее начала складываться картина: вот они вдвоем сидят на кровати, освещенные только светом, проникающим сквозь щель под дверью. Комната погружена в полумрак, облако волос Хелен разметалось по плечам, на лице Джинни застыла растерянность и тревога, рука в нерешительности тянется вперед. Джинни рефлекторно поменяла положение правой ноги, чтобы уравновесить композицию, и тут же мысленно отругала себя за это проявление эгоизма. Да, увлечение искусством сродни болезни. И вот ты уже больше тревожишься о построении сцены, чем о чужом несчастье.

Хелен тем временем снова выпрямилась и промокнула глаза. На Джинни она не смотрела.

– Я спущусь и открою дверь, – сказала она. – А потом пойду спать.

Тяжело и прерывисто вздохнув, она встала и вышла из комнаты. Джинни слышала, как она спустилась по лестнице, потом открылась и закрылась дверь кухни, из гостиной донесся взрыв смеха. По лестнице снова прошуршали шаги – это Хелен поднялась к себе в спальню и закрыла дверь.

Только тогда Джинни задумалась наконец, что будет делать. Разумно было бы тихонько спуститься вниз, незаметно уйти из дома, дождаться Дафидда, уехать и навсегда забыть о разрушенном мосте.

Но что-то внутри нее твердило: «Держись плана. Ты права, это все очень важно, нужно докопаться до истины».

И она осталась.

Приоткрыв дверь спальни ровно настолько, чтобы видеть верхнюю площадку лестницы, она уселась на пол и стала ждать.

Из гостиной доносились звуки голосов и шум телевизора. Иногда мимо проезжала машины, и тогда по потолку скользили лучи фар. Из спальни Хелен не доносилось ни звука, и Джинни все больше убеждалась: та заперла дверь изнутри.

Она уселась поудобнее, чтобы не затекали ноги. Прошло уже довольно много времени. По лестнице поднялся Бенни; он сходил в туалет, подергал дверь спальни Хелен и скривился, потом ушел. Следом появился еще один мужчина. От него сильно пахло пивом. «Пейте больше, – подумала она. – Давайте, напивайтесь».

Наконец, на лестнице появился Джо Чикаго. Джинни услышала его голос и прижалась к стене, растворившись в темноте, пока его шаги громыхали по ступенькам и площадке. Потом из туалета донесся шум смываемой воды.

Джинни медленно поднялась на ноги. Сердце у нее колотилось так, что было даже больно. Когда Джо вышел из туалета на площадку, она открыла дверь и оказалась с ним лицом к лицу.

Он в удивлении замер.

Их разделяло меньше метра. Джинни уже и забыла, какой он огромный, – невероятная груда мышц и мяса, непропорциональная голова. Взгляд его покрасневших глаз прожигал ее насквозь.

Он еще не успел открыть рот, как Джинни прижала к губам палец и отступила в сторону, приглашая его зайти в темную комнату. Джо, будто опасливый зверь, сделал несколько медленных шагов вперед, переступил порог, и дверь за ним захлопнулась. Джинни осталась в темноте наедине с бандитом.

– Чего тебе надо? – спросил он после короткой паузы.

Она чувствовала его присутствие, чувствовала его запах, его тяжесть – и перед ее внутренним взором начали мелькать образы: разрушенный мост, машина, оставленный ребенок.

Потом что-то произошло.

Джинни почувствовала вдруг боль в голове, а потом ее словно отпихнули в сторону – кто-то еще теперь владел ее сознанием. Она попыталась бороться и с ним, и с охватившим ее страхом, и с головокружением, но ничего не вышло: он был сильнее. Сильнее, опаснее, могущественнее: темные очки, цилиндр, потрепанное пальто, скелеты, трупы… Барон Суббота. Она упомянула его, когда говорила о помощниках, и он явился. Комната тонула в страхе, всепоглощающем, безумном страхе.

Джо Чикаго сделал шаг назад. Он тоже почувствовал этот страх.

– Отдай мне куртку, – прошептала она.

Голос принадлежал не ей. Он был гнусавый, насмешливый, устрашающий, будто звучал из могилы, с кладбища, из мира мертвых.

– Отдай мне куртку.

«Куртку? Зачем?» – беспомощно подумала Джинни. Зачем Барону Субботе куртка Джо? Но ей ничего не оставалось, кроме как держаться на грани обморока и наблюдать; тело ей не подчинялось. Ни разу в жизни Джинни еще не было настолько страшно.

Джо отступил к стене, прикрываясь руками.

– Зачем? Кто ты? Какого черта тебе от меня нужно?

Его глаза поблескивали в слабом уличном свете.

– Отдай ее мне, – снова потребовал голос. – Зачем? Знаешь ли ты, что произойдет, если ты откажешься? – страх душил ее, и Джинни начинала постепенно терять всякое представление о том, кто она такая. Ее прежняя личность, которая была так важна всего минуту назад, растворялась и исчезала, а на смену ей пришел бог, лоа, Барон Суббота, могущественный и ужасный. – Знаешь, что тогда случится? – произнес его голос, голос заклинателя смерти. – Тогда духи доберутся до тебя, Джо. Призраки доберутся до тебя. Призрак ребенка. Ребенка из машины. Помнишь его, Джо? Помнишь малютку, замерзшую в машине? Ей нужна куртка, Джо. Она долго ждала. И теперь ее дух в этой комнате. Она может протянуть руку и сжать твое сердце, сжать его ледяными пальцами и не отпускать, сжать так крепко, что тебе станет очень больно, и ты почувствуешь, как твое сердце замерзает, – все внутри тебя замерзает…

– Заткнись! – рявкнул Джо. – Заткни свой поганый рот!

И тут Джинни почувствовала себя собой и подумала: «Наконец-то заклинание разрушено! Но что я делала, что произошло?»

Тут Джо сорвал с себя куртку, кинул к ее ногам и отвернулся.

– Забирай! Забирай! Уходи и оставь меня в покое!

Маленькую комнату снова заполнял только вечерний мрак; Джинни схватила куртку и выбежала прочь – по лестнице, за дверь, на свежий воздух, – ощущая, как катятся по щекам слезы.

* * *

Она бежала, пока не оказалась на парковке возле гавани, где должна была дождаться Дафидда. Мягко светились окна «Сундука Дэви Джонса», из паба доносились голоса, на борту одной из лодок, вышедших на воду, играла музыка – там была вечеринка; все это казалось реальным и одновременно совершенно невероятным.

Прижав к груди объемную куртку, Джинни села на низкую ограду, пытаясь осознать случившееся. Она до сих пор дрожала, словно окутавший ее туман страха так и не рассеялся. Раз – и в ее голове вдруг появился бог. Такое случается с последователями культа вуду: Стюарт ведь рассказывал, что лоа вселяются в тела тех, кто поклоняется им. Она сама виновата: упомянула Барона Субботу. Сказала, что заставит Джо сказать правду, и что в этом ей поможет именно он. Он услышал – и пришел.

Даже сейчас какая-то часть Джинни все еще находилась в его мире: на залитом лунным светом кладбище, где стояла, улыбаясь ей и жестикулируя, фигура в потрепанном пальто, темных очках