отцом. Поэтому… он мог просто это придумать. Надеялся отвадить меня. От самого Джо я о нем не слышала, только от Бенни.

– Значит, это может быть неправдой?

– Или правдой.

Какое-то время они сидели в тишине. Хелен подтолкнула Джинни тарелку с пирогом, но та отрицательно покачала головой.

– Я и так вижу в темноте.

Потом они пошли в гавань, нашли там место и сидели, разглядывая домики вокруг, музей Наследия, который когда-то был просто складом, где хранили добытый сланец, и павильон с игровыми автоматами. День снова выдался жаркий. Хелен обмахивалась соломенной шляпой.

– Скажите, а он хотя бы иногда вспоминал маму? – спросила Джинни. – Я очень хочу найти ее картины. И не могу понять, почему папа их не сохранил.

– Я не могу об этом говорить. Но вот что… Прозвучит неожиданно, но ты не думала, что твоя мама может быть жива?

Джинни удивленно моргнула. И правда неожиданно!

– Конечно не думала, – насмешливо ответила она. – Если бы она была жива, я бы об этом узнала.

– Но как?

– Да как угодно. Она была бы знаменитой художницей. И к тому же. Она точно умерла. Будь она жива, она никогда бы меня не бросила. Это очевидно.

Джинни даже разозлилась немного: почему это Хелен такое пришло в голову? Они посидели еще немного, и Джинни вдруг задумалась, зачем вообще приехала сюда, какое отношение к ней имеет эта женщина и зачем вообще тратить на нее время. Нужно идти, только сначала придется придумать вежливый повод попрощаться.

– Почему тебя так интересует Джо Чикаго? – спросила вдруг Хелен.

– Я уже говорила: из-за разрушенного моста.

– Предположим, это и правда был он. Как ты тогда поступишь?

– Как поступлю? Я заставлю его оставить Энди в покое. И… узнаю все про папу.

У Джинни этого и в мыслях не было, пока она не услышала собственные слова, но теперь эта идея казалась ей единственно верной и заставила содрогнуться от предвкушения.

– Он часто у вас бывает?

– Когда Бенни его приглашает. Я не слишком за ними слежу. И с Бенни почти не общаюсь. Даже не знаю, что у них общего. Впрочем, Бенни, по-моему, его боится. Просто решил выглядеть крутым, вот и подружился с бандитом.

– Хелен, можно вас кое о чем попросить?

– Ты хочешь поговорить с Джо Чикаго?

– Да. Вы поможете? – она повернулась к Хелен, чтобы посмотреть ей прямо в глаза, а та, надвинув шляпу поглубже, напротив, устало откинулась назад.

– Пожалуйста!

– По-моему, это безумие. Он ужасный человек, просто отвратительный, и беседовать с ним тебе не захочется… К тому же, откуда тебе знать, не соврет ли он?

– Я заставлю его говорить правду. Заставлю. Мы с моим другом, Бароном Субботой, заставим.

– Каким другом?

– Другом-духом. Нет. Подождите. Я сама.

– Что ты вообще…

– Мне просто нужно несколько минут с ним наедине, Хелен. Я хочу задать пару вопросов. Пожалуйста, когда он снова зайдет к вам, сообщите мне, хорошо? Я попрошу кого-нибудь меня отвезти.

Хелен поджала губы. Потом пожала плечами.

– Вряд ли это может плохо кончиться… Ты расскажешь о своем плане отцу?

– Нет! Конечно нет.

– А о том, что мы с тобой виделись?

Хелен надела солнечные очки; теперь выражение ее лица невозможно было разгадать.

– Нет, – ответила Джинни. – Если у него есть от меня секреты, у меня будут секреты от него. К тому же, теперь у нас живет Роберт, мы все равно не сможем поговорить, потому что не остаемся вдвоем. И я ему не доверяю.

– А следовало бы.

– Я не могу. Теперь я предоставлена сама себе.

– Это не так, – возразила Хелен не слишком убедительно.

– Это так.

* * *

– Мне-то откуда знать было? – сказала Рианнон. Они все-таки увиделись на следующий день. – О том, что ты не в курсе, я имею ввиду, дурочка. Все же знали. Поэтому он и ушел от родителей: они его вышвырнули за это. Ну то есть очевиднее некуда. Так что и беспокоиться тебе не о чем.

– Не понимаю, – холодно заметила Джинни.

– Никто не думает, что ты ничего не знала. Все решат, вы танцевали как друзья.

– Неужели?

– Ужели!

– А как насчет того, что я потом сбежала в дюны? Думаю, все надо мной смеялись.

– Да никто ничего не заметил уже! Я вот не заметила. Я была на второй ступени блаженства, – с наигранным самодовольством ответила Рианнон. – И это термин.

– На второй ступени блаженства, – насмешливо повторила Джинни, но не смогла сдержать улыбки. – И тебя туда Питер завел, да? Кстати, сколько тех ступеней всего?

– Штук семьсот, судя по ощущениям. Но хоть что-то. А тебе кто-то машет.

Они сидели на старой деревянной пристани возле яхт-клуба. Джинни проследила за рукой Рианнон.

– Так это же Стюарт.

– Кто такой Стюарт?

– Друг Энди. Да, – ответила она на вопрос, который Рианнон задала одним движением бровей. – И я раньше тоже не знала. Но он милый. Пойдем поздороваемся.

Они поднялись на ноги – горячие доски грели ступни – и спустились по тропике к железнодорожному мосту и лестнице, ведущей к дому. Стюарт загорал на крыше. Рианнон, окинув его взглядом, глубоко вздохнула.

– Такая потеря, – тихонько заметила она, поднимаясь по перекладинам вслед за Джинни.

– Так ему и скажу.

«Интересно, а что это значит – быть геем? – подумала Джинни, оказавшись рядом со Стюартом. – Что они вообще делают? Целовался ли он с Энди, например?»

– Привет, – сказал Стюарт. – У меня кое-что для тебя есть. И тебе привет, – добавил он, заметив Рианнон.

– Это Рианнон. Моя помощница по связям с общественностью, – сказала Джинни.

– А я Стюарт. Боюсь, секретаря у меня нет, так что нам придется общаться напрямую. Как дела?

– По-всякому, – Джинни опустилась на плоскую крышу рядом с ним. Рианнон тоже села на доски, и Джинни улыбнулась, заметив, как та смущена – возможно, впервые в жизни. На Стюарте были только крошечные плавки, а его тело – насколько Джинни могла вообще оценить мужское тело – одним своим видом способно было завести тебя сразу на пятисотую ступень блаженства. – У меня уже был брат, когда мы в прошлый раз виделись?

– Ты о нем не упоминала. Он что, просто взял и появился?

– Видишь, вон там, в лодке? С моим папой? Папа – это тот, у которого борода.

Метрах в двухстах от них, на краю пристани, владелец шлюпки объяснял двоим пассажирам, как обращаться с парусом. Папа выглядел бодрым и увлеченным, Роберт сидел на корме, глядя в воду. Стюарт присмотрелся к ним.

– Парень не выглядит особенно счастливым.

– Не-а. Но он и не счастлив… А как у тебя дела?

– Я уже спекся. А говорили, что тут все время дожди.

– Так конец света же. Естественно, что все не как обычно. А что у тебя для меня есть?

– Журнал. Внизу лежит, на столе.

– Что за журнал?

– Тебе нравится искусство, поэтому я подумал, что он тебе понравится. Читай внимательно. И кстати, я хотел бы посмотреть на твои рисунки. Как у нее, получается? – спросил он Рианнон.

– Отлично получается, – ответила та. «Стесняется, – подумала Джинни. – Точно стесняется».

– Ты бывал