Таким образом, основная тяжесть адаптации ложится на наши сны и язык болезней и неврозов. В снах адаптивная информация, недоступная непосредственно для нашего эго, драматизирует и эксперименталыю реструктурирует наши рутинные взаимодействия с миром и собой и делает некоторые из этих образов доступными для эго. Подобным образом биологические характерные особенности, побуждения и симптомы обрабатывают информацию, которая еще не доступна для сознания, даже если нам нет никакого дела до болезни, которую несет этот «ангел света». Однако мы никогда не бываем просто «обременены» неизменимой судьбой. Через мифопоэтическую деятельность психики мы имеем потенциальный доступ к информации о природе и требованиям к трансформациям, при условии, конечно, что сможем разгадать шифр этого иероглифического послания.

Природа формирует норму, когда она охватывает множество деталей и сводит их в единое правило и порядок, когда она определяет и квалифицирует. Феномен выходит за рамки нормы, когда отдельные детали начинают преобладать произвольным или случайным образом. Однако, поскольку обе тенденции тесно связаны друг с другом, и то, что поддается регулированию, как и то, что не поддается регулированию, вдохновляется одним и тем же духом, происходит флуктуация между нормальным и ненормальным, формирование сменяется трансформацией, таким образом, ненормальное становится нормальным, и нормальное становится ненормальным.

И. В. Гёте, «Морфология», Избранное, том 1, Stuttgart, J. G. Cotta, 1874, с. 77.

На протяжении всей жизни полнота того, что составляет нагие целостное «Я», должна снова и снова ограничиваться, закаливаться и заново упорядочиваться. Потенциальные силы этой пол ноты имеют обыкновение постоянно разделяться на отдельные силы, каждая из которых сама собой управляет. Отдельные самоуправляющиеся силы означают, что происходит «выпячивание» индивидуальных отдельных черт вместо сохранения «упорядоченной духом» динамики.

Эти сепаратистские стремления необходимы, тем не менее, чтобы человек, микрокосм, не стал инертным, и чтобы заставить его защищать и вместе с тем перерастать эти анархистские стимулы его созидающих сил. Однако они могут сделать его больным. Болезнь необходима, по сути своей является morbussacer(священной болезнью).

Гepбеpт Фритше, «Erldsung durch die Schlange», Stuttgard, Klett Verlag, 1953, c. 118.

И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у него: «Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым ?» Иисус отвечал: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии».

Евангелие от Иоанна, 9, 1-3.

Неизбежно возникает вопрос. Каково место болезни в этой игре кодирования и разрушения форм, которая и лежит в основе жизненной драмы?

Во-первых, что такое болезнь? Мы обычно чувствуем, что это что- то такое, чего «не должно быть», результат того, что что-то пошло не так. Мы чувствуем себя расстроенными, хотим устранить «это» и снова быть в норме как можно скорее. Мы надеемся, что, если примем лекарство или нам отрежут больную часть тела, это вылечит нас. Если сантехник может починить трубы и устранить в них течи, то доктор тоже должен суметь починить наши системы так же эффективно. Это странно и неприятно, по после того, как «машина» была «починена», или неисправная деталь удалена, или инородный агент, вторгшийся в наш организм, уничтожен, беда слишком часто приходит к нам снова, при этом она может находить новую форму выражения в нашем организме. Бактерии становятся устойчивыми к лекарствам, вирусы мутируют, «волшебные» лекарства больше не помогают. Возникают незнакомые состояния дискомфорта, некоторые из них, очевидно, являются результатами, «побочными эффектами» лечения. Или новая на вид болезнь может занять место старой, которая была вылечена или «побеждена».

Нам говорят о действенности (весьма сомнительной, надо отметить) наших химических методов борьбы с вредителями сельскохозяйственных растений. По на самом деле применение этих методов приводит к тому, что производимые проду кты питания содержат гораздо меньше витаминов и они не такие вкусные, появляются новые виды паразитов, устойчивые к химическим веществам, и наносится вред окружающей среде.

По мнению Ганса Селие: «Болезнь означает не капитуляцию под натиском атаки, а борьбу за здоровье; если нет борьбы, то нет и болезни» (Ганс Селие, «Стресс от жизни», переработанное издание, NewYork, McGrawHill, 1978, с. 12).

Селие рассматривает болезнь как общий синдром адаптации к вторгшемуся «вредному фактору». Этот синдром состоит из трех этапов, то есть реакции па сигнал тревоги, противодействия и извлечения.

Объясняя крупные инвазивные расстройства, такие как инфекции, напряжения и даже эмоциональные срывы, теория стресса Селие не может объяснить «спонтанные» расстройства, возникающие в отсутствие любых очевидных перенапряжений. (Селие признает, что определенного количества стресса не избежать.) В таком случае, какова же природа таких спонтанно возникающих эндогенных болезней? При каких обстоятельствах стресс приводит к болезни и в какой форме он являет собой «нормальный», даже необходимый для жизни аспект напряжения?

Что касается нашего понимания болезни, есть целый ряд фактов, которые нельзя понять и которые поэтому очень удобно игнорировать (или отрицать как несуразицу). Эти факты включают случаи внезапного и долговременного «духовного исцеления», вызванного молитвой и верой, через наложение рук так называемых духовных целителей, иногда даже на расстоянии или по телефону. Примеры эти можно было бы объяснить суггестией и психической индукцией, которая сродни эффект)' плацебо. Но это объяснение нельзя применить к случаям исцеления неверующих, животных или детей, и также оно неприменимо к случаям, когда длительный исцеляющий эффект был достигнут вне зависимости от веры пациента. Кроме того, суггестия, индукция и эффект плацебо сами по себе не могут быть адекватно объяснены в рамках существующих теоретических моделей. Отрицать «духовное исцеление», потому что оно основано на эффекте суггестии, все равно что называть желудочное расстройство гастритом — это ничего не объясняет.

Другой ряд очевидных фактов относится к феномену гомеопатии: исцеляющий эффект лекарств, подобранных но принципу подобия, сверхмолекулярные трансматериальные дозы и эффекты соматической индукции (см. далее), описанные Уильямом Бойдом. Все они указывают скорее на нолевой, нежели материальный характер болезни, а также динамики исцеления.

В экспериментах Бойда образцы крови или слюны больного человека вводили в контакт со здоровым человеком через дискретную схему, называемую эманометром. После контакта с патологическими образцами неизменно возникали специфические изменения абдоминальных перкуторных звуков субъекта, очевидно, вследствие некоторых изменений в автономном возбуждении, которые были вызваны у тестируемого субъекта полем, окружающим образцы, взятые у больного человека. Когда соответствующее подобное лекарство было введено в схем); эти изменения исчезали. Болезнь, а также результаты воздействия лекарства показаны здесь как эффекты индуктивного ноля.