С каких пор Кристина «своей» стала, я так и не поняла. Перетерпела, сцепив зубы. И вроде как наладилось всё. Перестала Кристина мельтешить перед глазами. Я и успокоилась.

Мне казалось: Димке нужна только я. Но о свадьбе мы больше не говорили — отложилось как-то само по себе. Он уже тогда мечтал о карьере, жил мечтами, и вроде как логично всё выстраивалось. До того рокового звонка.

— Сидишь? — спросила меня Алёна. — А где твой Иванов, знаешь?

— В командировке, — сказала я, но сердце сжалось, застучало тревожно. В последние дни он был дёрганый какой-то и нервный.

— Ну тогда я тебе подскажу, в какой он командировке. С Кристиной он. Беременная она. В клинике. На поддержке. Говорила тебе: следи получше, но ты ж разве слушаешь?

— Неправда, — только и смогла из себя выдавить.

— Правда, правда, — убивала меня словами подруга. — Записывай адрес.

Что оставалось мне делать? Я поехала. Верила или не верила — сложно сказать. Словно в туман погрузилась. Мысли обрывались, кружили, как чаинки и тёплой воде.

Это было как удар под дых. К такому приготовиться нельзя. Осмыслить не получалось. Кажется, я ко всему была готова, но на поверку оказалось — ложь. Нет. Невозможно ни понять, ни принять, ни глазам своим поверить.

Они стояли рядом. Мой Димка и Кристина — бледная, поникшая, какая-то совсем не красавица, какой я привыкла её видеть.

Она плакала у него на груди, а он прижимал её к себе бережно. Теми же руками, которыми, как мне казалось, прикасался ко мне с любовью.

Он целовал её осторожно в макушку, а затем в щёки, сцеловывая слезинки. Бережно смахивал их с её лица и что-то говорил. Укачивал, как ребёнка.

А ещё я видела: у неё живот. Маленький, но уже видный, оказывается. Выпуклый слегка. Животик, где поселился ребёнок.

А Димка мне соврал. Никакой командировки не было. Обманул. Никуда он не уехал. Вот, стоит, баюкая Кристину в своих объятиях.

Мне хотелось кричать. Оттолкнуть её, разлучницу. Но взгляд то и дело упирался в крохотный животик. В выпуклость, где билась другая жизнь. Поэтому я ушла. Нашла в себе силы. Ушла и ни разу не оглянулась. Незачем было. Я их и так видела — отчётливо и ясно. Хоть открой глаза, хоть закрой — ничего не изменится.

Он сказал, что уезжает на несколько дней. Первые сутки я тупо рыдала, отключив телефон. Ничего не могла делать, всё валилось из рук. Ночью, не выдержав, позвонила Ирке. Захлёбываясь слезами, пыталась объяснить.

— Ты успокойся, ладно? — сказала моя сестра. — Я сейчас приеду, заберу тебя.

Она не давала мне отключиться. Болтала как заведённая. Боялась, наверное, чтобы я чего с собой не сделала. Хотя я, наверное, была далека от этих мыслей. Просто не знала, что делать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ирка приехала на такси и увезла меня.

— Давай уедем, — попросила я её наутро. — Просто возьмём — и рванём куда-нибудь. Я не могу здесь оставаться. Спрашивать ни о чём не хочу. Может, он запутался. Не знаю.

— Зачем ты его оправдываешь? — у Ирки глаза сверкали сердито. — И, наверное, надо точки над «і» расставить.

Но я ничего не хотела. Только сбежать, не думать, не общаться, в глаза Иванову не смотреть. Ему так легко удавалось лгать. А я не понимала, хочу ли слушать и обманываться.

— Там ребёнок, — сказала я сестре. — Какие могут быть точки? Пусть уж лучше без истерик. Ведь спокойно объясняться я не смогу, а рыдать и унижаться — много чести. Просто давай уедем.

— А институт? А учёба? — у Ирки мозг работал. Это у меня он отключился и потух.

— Тогда я уеду одна, — сказала решительно. — Мне нужно. Иначе потом буду жалеть.

Может, никуда бы мы и не уехали в итоге, но тут помог случай. Доберман, который Илья Либерман, что добровольно служил Иркиной тенью, неожиданно предложил:

— Я помогу. У меня дядя — ректор. Переведём. Быстро. В другой город, как Аня хочет. Он давно меня к себе зовёт, а я… — Илюха вздохнул, давая красноречиво понять, что держит его здесь.

Так мы попали в первую столицу. Там Ирка встретила Трофима — своего будущего мужа. Позже они уехали, а я осталась. Помотало меня знатно. А когда фирма, которой я служила верой и правдой, приказала долго жить, Ирка позвала меня назад.

— Ну сколько можно? — спросила она в лоб. — Давай, пора покорять новые высоты. Мы тебе тут квартиру присмотрели, работу поищем.

Так я вернулась назад. Чтобы попасть Иванову в руки. В рабство к его детям. А теперь ещё и Кристину терпеть… От чего бежала, на то и напоролась. Десять лет спустя, правда, но, как оказалось, срока давности моя история не имеет.

Лицом к лицу. А я снова не готова. Десять лет для меня так ничего и не решили и душевные раны не залечили…

Дмитрий

Поход в пиццерию не задался. Самый классный момент может разрушить случай. Им стало появление Крис. Аньке она ещё тогда не нравилась. А тут — пересеклись случайно.

— Что, до сих пор ревнует? — тонко улыбнулась Кристина, как только я вернулся с улицы. — Как ты её нашёл, кстати?

— Это не я её, а она меня, — ответил, поморщившись. — И давай ты не будешь делать никаких выводов.

Я не хотел обсуждать ни эту ситуацию, ни свою жизнь с Крис. Как бы там ни было, а это касалось только меня и Ани.

— Ладно, ладно, что ты сразу в штыки? — примирительно хлопает ресницами Крис. — Наверное, она твоя судьба, раз вы снова вместе. И знаешь? Кажется, ты был счастливее тогда, чем все эти годы. Поэтому благословляю!

Будто мне нужно её разрешение.

— Знаешь что? — разозлился я не на шутку. — Вон, иди лучше с баб Тоней пообщайся. Больше пользы будет. И советы свои да милости раздавай кому-нибудь другому.

— Дети, мы едем домой! Нас Аня ждёт, — хлопнул я в ладоши. Ромка сразу же подорвался. Мишка тоже подскочил, даже не выделывался.

— Можно мы ещё немножко? — клянчит бабуля. Я вижу, как жадно она поглядывает на Крис. — Нас Ирочка потом довезёт, правда же, Ирочка? — смотрит Анькиной сестре заискивающе в глаза.

— Ну, конечно, без проблем, — кивает Ира, вытирая дочери измазанные щёчки.