12 июня город был формально передан во владение Саладина. Воины гарнизона приняли участие в параде, устроенном в его честь. Был дан большой пир, чтобы отпраздновать это событие. Народ не очень-то жаловал прежнего правителя и сожалел, что миновали славные дни Нур ад-Дина. Люди надеялись, что при новом могущественном и великодушном султане, таком как Саладин, настанет время возрождения. Имад ад-Дин стал предметом насмешек толпы, о нем говорили, что это «осел, променявший свежее молоко (по-арабски „халаб“, то есть Алеппо) на прокисшее („синджар“)». Когда он появлялся на улицах, перед ним несли корыто и кричали: «Ты никогда не хотел быть правителем! Теперь можешь попытаться заняться стиркой!» Он был рад избавиться от града насмешек и 17 июня отбыл в Синджар, и в его обозе были подаренные ему его щедрым противником Саладином породистые кони и парадные одеяния. На следующий день Саладин торжественно вступил в Алеппо. Толпа шумно приветствовала султана, а поэты воспевали его в хвалебных гимнах. Губернатор развлекал его во время роскошных приемов в крепости, и весь город был охвачен безумным весельем. Разве Саладин не был их правителем? И разве был в мире другой, подобный ему правитель, столь могущественный, столь справедливый и столь великодушный?

С овладением Алеппо Саладин стал самым могущественным правителем среди мусульман. Различные народы и многие города от Тигра и до Нила и на всем африканском побережье до Триполи попали в сферу его влияния. Его имя произносилось в мечетях от Мекки до Месопотамии. Когда Саладин писал папе римскому, он называл себя «Rex omnium regum orientalium» (Король всех восточных стран), и среди всех восточных правителей он был действительно королем. Но чтобы окончательно стать верховным правителем на такой обширной территории, он должен был решиться предпринять еще один шаг. Ему некого было опасаться на востоке и севере: Мосул был приведен к покорности, сельджукский султан в Конье был настроен к нему дружественно. И все же оставалась узкая полоса земли, протягивавшаяся вдоль побережья Сирии, ограниченная горами, от Антиохии и до Аскалона, где в долинах Оронта и Иордана и на высотах Ливана стояли города, и среди них Иерусалим, которые были святы и мусульманам, и христианам. Эта полоска вражеской территории отделяла его султанат от великого моря. Эти крепости и города и святые места все еще находились в железной хватке его врагов. Эта благословенная долина Иордана, где деревянные била христианских церквей вступали в резкий диссонанс со сладким и торжественным пением муэдзина. Все это продолжало быть камнем преткновения для «Султана ислама и всех мусульман». До тех пор, пока Святой город не будет снова принадлежать правоверным (то есть мусульманам), пока не будет покончено с господством франков, не будет покоя, по крайней мере для него.

Саладин пробыл в Алеппо два месяца. Формировал органы городского управления, раздавал должности и награждал фьефами, занимался повседневными делами небольших окрестных городов и крепостей. 14 августа 1183 г. он отбыл в Дамаск, которому было предназначено стать столицей его государства и местом пребывания его двора на протяжении всех оставшихся лет его жизни. Много событий произошло за время его отсутствия. Его храбрый наместник Фарук-шах умер, и франки сразу же осмелели. Они разграбили Бусру и Зору и всю страну вплоть до города Дарайя, расположенного в нескольких километрах от Дамаска. Урожай был уничтожен, погибли сады с плодовыми деревьями – все было опустошено. Франки захватили скальную крепость в области Суху, которой так гордились сарацины. Рено де Шатильон замыслил дерзкий план вторжения в Аравию. Он намеревался разрушить гробницу «проклятого погонщика верблюдов» в Медине и сровнять с землей священную Каабу в Мекке. Он доставил разобранные на части корабли из Аскалона в залив Акаба и послал флот в Айдаб, порт на африканском побережье Красного моря, за богатой добычей. Два корабля были отправлены для блокады Айлы. Египетский флот начал преследование крестоносцев по горячим следам. Флотоводец Лулу, легко сняв блокаду Айлы, подошел к небольшому порту Аль-Хаура на Красном море, где находились основные силы экспедиции и откуда они намеревались выступить в поход на Медину. Один только вид египетской эскадры заставил участников предприятия торопливо сойти на берег и спешно уйти в горы. Лулу посадил своих матросов на коней бедуинов, настиг противника в ущелье Рабух и наголову разбил его. Рено удалось бежать, но большинство его людей было убито. Не пощадили никого, кроме нескольких пленников. Их отправили в Мекку, где в долине Мина они были просто зарезаны, подобно обычным жертвенным животным, во время ежегодного традиционного жертвоприношения, венчавшего собой каждое паломничество. Такова была искупительная цена за их намеренное святотатство.

Арабский поэт Ибн Джубайр из Гранады оказался в мае 1183 г. в Александрии, когда туда были доставлены некоторые участники экспедиции Рено де Шатильона. Он видел, как их, посаженных на верблюды лицом к хвосту, били плетьми под рокот барабанов посреди выкрикивавшей проклятия толпы. Никогда прежде не было такого возмущения среди народа, когда известие о набеге дошло до Египта. Все рассказывали с возмущением друг другу, как проклятый властитель Карака подкупил бедуинов, чтобы те перевезли его суда через пустыню к Красному морю, как он сжег шестнадцать арабских кораблей, захватил судно с паломниками у Джидды, высадился в Айдабе и захватил караван, шедший из Коса, что на Ниле, и вырезал всех караванщиков. И как, после ограбления двух судов из Йемена, груженных товарами для священных городов, в довершение всего он вторгся в Аравию с подлым намерением разграбить Медину и выбросить тело благословенного пророка из могилы! Никогда еще не доводилось слышать такой ужасающей вести! Хвала Аллаху, Лулу, командующий флотом, поймал злоумышленников с помощью своих быстрых кораблей, экипажи которых были набраны из мавров Магриба, и катастрофа была предотвращена.

Первой мыслью Саладина после возвращения в Сирию было наказать франков за их авантюрные действия. Он вновь собрал войско, которое недавно распустил, отдыхая от дел в Алеппо, и направился на юг через пустыню. Пройдя Аль-Фавар, он переправился 29 сентября через Иордан, разграбил плодородную область Гаур и, обнаружив, что напуганные жители покинули город Бейсан, разграбил и сжег также и его. Проходя Изреельской долиной, он остановился близ Колодца Голиафа (Айн-Джалуд) у подножия горы Гильбоа. Отсюда его воины, ветераны из армии Нур ад-Дина, совершили рейд по окрестностям; дойдя до горы Фавор и холмов Назарета, они захватили крепость Форбеле (Тайбе). Встретив поблизости от источников Саффарийя отряд франков, вышедший из Карака на соединение с основными частями армии, они разгромили его (30 сентября), сами потеряв в сражении всего одного воина. Тогда Ги де Лузиньян, который принял на себя командование на время болезни короля Балдуина, немедленно свернул свой лагерь, вышел через холмы Назарета на равнину Эздраэлон и подошел к «крепости Беан» в Эль-Фула (Афула), которую франки называли Фаба и Ла-Фев, где Саладин сразился с ними. «Никогда, как утверждают старики, не видела Палестина такое большое количество крестоносцев; рыцарей было 1300 человек и свыше 15 тысяч хорошо вооруженной пехоты. В войске было много знатных людей Европы: Генрих, герцог Лувенский, и Ральф де Мален из Аквитании, не говоря уже о Ги де Лузиньяне, Рено Шатильонском, Балиане Ибелине, Рено Сидонском, Вальтере из Кесарии и Жослене де Куртене» (Арчер Т., Кингсфорд Ч. Крестовые походы. История Латинского Иерусалимского королевства, 1894).