Близился решительный момент. Саладин уже мог позволить себе начать наступление на франков. Предпринятые им походы в земли, расположенные по Тигру и Евфрату, достигли поставленной перед ними цели. Теперь на северном фланге у него были вместо врагов союзники. До этого невозможно было осуществить вторжение на христианскую территорию, не подвергая себя опасности. Прежде всегда было необходимо до похода выставить войско на севере, чтобы обезопасить себя от неожиданного нападения. Но теперь Саладин мог уверенно идти вперед. У него также оставалось достаточно войск в тылу, под его командованием были не только сирийские и египетские воины, но он также рассчитывал на воинские контингенты провинций Месопотамии. Мы еще увидим, как при осаде Акры крупные феодалы этих провинций слали подкрепления мусульманской армии и как правители из рода Занги, из городов Мосула, Синджара, Джазиры, Эрбиля и Харрана, и курды за Тигром устроили всеобщий смотр своим вассалам и их сателлитам. Несомненно, это был наиболее впечатляющий результат северных походов Саладина. У него появились новые земли, где можно было набрать воинов. И если бы у Саладина не было подобной поддержки, он никогда не смог бы противостоять свежим силам крестоносцев, прибывавшим из Европы во время Третьего крестового похода.

Саладин уже давно преисполнился решимости начать джихад – священную войну, но поводом к ней послужил, как обычно, вызов, брошенный Рено де Шатильоном. Владелец Карака снискал себе пресловутую славу главного нарушителя всех договоров. Его любимым занятием было перехватывать мирные караваны купцов и паломников на пути в Сирию из Египта и Мекки. Рено де Шатильон совершил подобное нападение и в 1179 г. во время перемирия. Караван расположился у стен его замка, и он захватил его весь: женщин и мужчин, товары и гурты скота ценой в 200 тысяч золотых монет. И когда король Балдуин IV послал к нему посольство с требованием вернуть украденное и освободить людей, он не стал разговаривать с посланцами. В 1182 г. опять повторилось то же самое, и опять во время перемирия. Рено даже осмелился направить свое войско в Аравию, приблизившись на расстояние одного дня пути к священному городу, где почивали останки благословенного пророка. В 1186 г. опять настало время мира. Караваны свободно шли из Египта в Сирию и обратно, нисколько не думая об опасности, исходившей от замка близ Мертвого моря. Внезапно Рено напал на караван купцов и захватил богатую добычу. Ходили слухи, что одна из сестер Саладина путешествовала в закрытом паланкине с этими купцами. Хозяин Карака в ответ на обвинения глумливо заметил, перефразируя слова первосвященников: «Поскольку они веруют в Мухаммеда, то пусть Мухаммед придет и спасет их!» Год спустя ему пришлось горько пожалеть о своем издевательском высказывании. Услышав об этом злодеянии, Саладин поклялся, что убьет нарушителя мира своей собственной рукой; и исполнил свое обещание.

«Захват этого каравана привел к падению Иерусалима». Саладин неоднократно пытался взять Карак и расправиться с его владетелем, но ему это никак не удавалось. Теперь он решил не прибегать к полумерам, но начать войну на уничтожение христианского королевства. Надо было переждать зиму, когда вести военные действия было практически невозможно, но уже в марте 1187 г. прозвучал клич: «Джихад!» Гонцы султана отправились к правителям Месопотамии, к его вассалам и наместникам, к правителям городов Джазиры и Диярбакыра, в Сирию и Египет с призывом собирать силы для священной войны. Одно войско за другим торопились в Дамаск, и каждое вновь прибывшее занимало свое место на границе с франками. Сам султан направился к Караку в апреле, чтобы защитить караван паломников, возвращавшихся из Мекки. После благополучного завершения хаджа Саладин опустошил земли своего злейшего врага. 28 мая он водрузил свое знамя в Аштаре и дал смотр своим войскам перед началом большой кампании.

Франки так и не смогли предпринять совместные действия для отражения возникшей угрозы. Их вожди страдали от междоусобных раздоров. Король-дитя Балдуин V умер в сентябре 1186 г., и Жерар де Ридфор, Великий магистр ордена тамплиеров, Жослен де Куртене и Рено де Шатильон возвели на трон Сивиллу, старшую дочь Амори, и ее муж Ги де Лузиньян был провозглашен королем. Граф Раймунд Триполийский, регент при предыдущем короле, отвергнув эту незаконную коронацию, выдвинул в суверены Онфруа IV де Торона, мужа младшей дочери Амори, Изабеллы. Однако Онфруа не воспользовался этой незаслуженной честью и поторопился принести присягу на верность Сибилле и Ги де Лузиньяну. Но Раймунд и Балдуин из Рамлы тем не менее отказались признать нового короля. Именно Раймунд Триполийский заключил договор с Саладином в 1184 г., и отношения между ними стали весьма дружественными, так что граф оказался почти в полной изоляции среди знати. Раймунд нанес визит Саладину и был радушно принят. Ходили даже слухи, что Раймунд собирался принять ислам, но боялся осуждения окружающих. Когда Ги де Лузиньян собирался вторгнуться на земли графа и добиться его подчинения силой оружия, то спасло Раймунда обещание Саладина прислать ему помощь. «Хроника Эрнуля» даже утверждает, что султан послал отряд сарацин в Тиверию для укрепления гарнизона Раймунда. Вторжение не состоялось в результате посредничества, и Раймунд провел зиму 1186/87 г. в Тиверии.

Весной были вновь предприняты усилия по восстановлению доверительных отношений, и Балиан Ибелин вместе с Великими магистрами обоих орденов был послан с этой целью в Тиверию к «обиженному Ахиллесу». Эрнуль, состоявший оруженосцем у Балиана, описывает миссию в своей хронике. Он рассказывает, как Балиан был задержан в Наблусе, в то время как остальные отправились в Ла-Фев; как он остановился вновь в Сабате ради посещения епископа и участия в мессе; как, прибыв в Ла-Фев, он обнаружил ворота замка открытыми, а шатры своих соратников покинутыми. Он послал Эрнуля осмотреть оставленный замок, и он долго ходил по переходам и громко звал его обитателей, но никто не ответил ему. Наконец он встретил в одном покое двоих больных, но они не смогли рассказать ему, что же здесь произошло. Балиан продолжил путь к Назарету, и на дороге его окликнул какой-то тамплиер. Когда тот подошел, Балиан спросил его: «Какие новости?» И тамплиер ответил: «Плохие». Тогда он рассказал, что Великому магистру ордена госпитальеров отрубили голову, и что все тамплиеры, бывшие с ним, были убиты, за исключением их Великого магистра и двух храмовников, и что в плен к сарацинам попали сорок рыцарей короля.

Как оказалось, Саладин послал впереди себя своего старшего сына аль-Афдаля к Тивериадскому озеру, где находился его друг граф Раймунд, все еще бывший во вражде с королем Иерусалима. Аль-Афдаль, как истинный союзник, попросил разрешения переправиться через Иордан и войти на земли Раймунда. Каковы были его намерения, неизвестно. Возможно, он намеревался раздобыть продовольствие и фураж или провести один день на охоте, ведь каждый знатный человек в то время занимался этим видом спорта. Но его поездка больше походила на разведку боем. Раймунд не мог отказать ему, не рискуя потерять дружбу Саладина, своего надежного защитника от короля Ги де Лузиньяна. Но чтобы минимизировать риски, он поставил условием, что сарацины должны управиться со своими делами за один день до захода солнца и ничем не обеспокоить ни горожан, ни селян. Они согласились на это условие. Граф выслал гонцов, чтобы сообщить жителям о предстоящей поездке и ее условиях и предупредить христиан, чтобы они не выходили за стены городов.