– Теперь все ясно, – сказала убитым голосомРегина, – вот что она задумала. Решила таким образом меня удалить. Станетсуррогатной матерью для ребенка Льва Давидовича. Вот мерзавка, я ей покажу…

– Вы прямо как «собака на сене» у Лопе де Вега. Сами нехотите и другим не даете, – он нарочно подыгрывал женщине, чтобыпроследить за ее реакцией.

– Замире не дам, – отрезала она. – Пустьрожает от других мужчин. Вы только подумайте, что они могут придумать. Какаягадость, какое бесстыдство.

– Спать с женатым мужчиной, очевидно, не являетсябесстыдством.

– Да, не является, – вызывающе произнеслаРегина. – Он не изменяет своей жене и не зовет меня под венец. Он просто…расслабляется со мной, отдыхает. Ему это позволено, он много работает.

– Тогда все понятно. Давайте закроем эту тему.

– Насчет суррогатной матери вы сказали правду?

– Я стараюсь всегда говорить только правду.

– Кто вам сказал?

– Какая разница.

– Большая. Если сам Лев Давидович, значит, все решено.И наша Снежная королева уже все решила. Это она назло мне решила так сделать…

– Вы о себе слишком хорошего мнения. Назло кому-то нерожают собственных детей. Тем более женщина, которая в силу разных причин, втом числе и трагических, не может сама родить.

– Вы меня не уговаривайте. Но если вам сказал МатвейКонстантинович или наш психолог-психиатр Погосов, то это еще ничего не значит.Их и близко к Снежане Николаевне не подпускают. Она считает их всех плебеями.Вы, наверно, знаете, что она сама из профессорской семьи. Вот поэтому онанемного презирает всех, у кого папа с мамой не были докторами наук. Даже мужасвоего немного презирает, ведь его отец работал на металлургическом комбинате,был обычным производственником.

– А если мне об этом сообщил Валерий Арсаев?

– Значит, это он сообщил, – убитым голосомпроизнесла Регина, – значит, все правда. Этот тип все точно знает. Емуодному она доверяет. Только ему среди нас всех. Тогда все правда.

– Мне показалось, что наоборот. Я слышал, как она егоругала.

– Это ничего не значит. Она его всегда ругает. Но онединственный, кто вхож в их семью, кто может туда приезжать в любое времясуток. Меня туда не пускают даже близко. Вы знаете, что она три разавычеркивала меня из списков приглашенных на наши корпоративные вечера? Можетесебе представить, какая она дрянь? Но я молчала, понимая, что нельзя возражать.

– Два раза, – поправил ее Дронго.

– Вам уже и это сообщили. Да, только два раза. УвижуВалерия и вырву его поганый язык. Чтобы меньше болтал. Всем рассказывает обомне гадости. А знаете почему? Он подъехал ко мне, еще когда я была вканцелярии. Ну я его тогда и послала куда-то далеко. Вот с тех пор он меня и нелюбит. А сам слюни пускает. Особенно когда мы летаем втроем. Его никто не зоветна приемы, а мы с Львом Давидовичем там всегда бываем.

– Вчера вы называли его умницей и прекрасным товарищем.

– Я и сейчас скажу, что он умнее многих. А как товарищ…Гусь свинье не товарищ, он бывает хорошим, когда ему нужно. И с кем нужно,чтобы произвести впечатление.

– Он больше не пристает?

– Сейчас нет. Боится. Правда, несколько раз пыталсязавести об этом разговор. Мол, ты молодая, тебе нужно разнообразие. Я его сэтим разнообразием тоже далеко послала. У меня есть друг, про которого он тожезнает. И Лев Давидович. Больше, чем достаточно. Нет, вы подумайте только, какойон мерзавец. Ничего, я ему отомщу. Он думает, что так и останетсябезнаказанным. А сам готов пятки лизать Льву Давидовичу, чтобы в состав советадиректоров попасть. Но он придумал трюк получше. Решил действовать черезСнежную королеву. Напрасно старался, ничего у него не получится. Ой…

Она обернулась. На пороге стоял Валерий Арсаев. Возможно, онуслышал ее последние слова.

– Много лишнего болтаешь, – гневно произнесон. – Вас вызывает Лев Давидович, – обратился Арсаев к Дронго, икогда они вышли из комнаты, Валерий тихо шепнул Регине: – А тебя я удавлю, еслипосмеешь еще раз свой рот поганый раскрыть.

Кабинет Льва Давидовича не поражал своей роскошью.Обставленный в минималистском стиле, он как раз поражал отсутствием изысканноймебели или дорогих кожаных диванов. Здесь все было достаточно функционально иприспособлено для работы – от большого кожаного кресла хозяина кабинета доплазменного экрана телевизора, стоявшего в углу. Только очень внимательныйчеловек мог бы понять, что ковры, лежащие на полу, – образцы ручной работыиз натурального шелка и стоят несколько десятков тысяч долларов, а картинаСерова, висящая на стене, является подлинником.

Мебель была заказана в Италии по эксклюзивным образцам иделалась из особой породы красного дерева. Она стоила как дорогой автомобиль,но внешне была похожа на обычную. Компьютеры и телефоны, установленные настоле, были без логотипов названий фирм, так как тоже собирались по особымзаказам. В углу, рядом с книжным шкафом, находилась незаметная дверь в такназываемую комнату отдыха для президента компании.

– Добрый день, господин Дронго, – встал из-застола Деменштейн, подходя к эксперту и пожимая ему руку, – со вчерашнегодня мы пытаемся решить, как нам жить дальше. Если Френкель и компания знают онаших проблемах, то они уже наверняка ищут Неверова параллельно с нами. И у насне может быть уверенности, что они не придут к финишу первыми.

Вошедший следом за Дронго Валерий Арсаев явно порывалсячто-то сказать, но не смел перебить президента.

– Я полагаю, что эта опасность существует, –кивнул Дронго, – но мне кажется, что они его не найдут. Более того, я всебольше склоняюсь к мысли, что он не просто пропал, а его физически устранили.

– Садитесь, – показал Лев Давидович на два кресла,стоявших в углу. Они вместе с Дронго разместились в них. Арсаев взял стул иприсел невдалеке, готовый вступить в беседу, если понадобится.

– Почему вы так думаете? – спросилДеменштейн. – У вас есть основания полагать, что его убили?

– Да. Все больше и больше. Я сегодня утром видел егодачу. У него там был достаточно большой участок, и сразу заметно, с какойлюбовью и вниманием он относился к этим насаждениям. Внезапно исчезнув, онобрекает свой участок на фактическую гибель. Для человека, который много летухаживал за дачей, это равносильно собственной смерти. Он бы обязательнокого-нибудь попросил присмотреть за участком или за домом. Можно было придуматьлюбой повод. Даже смертельная угроза не причина для того, чтобы так всебросить. Бросить фактически дело своей жизни. Кроме того, у него осталисьвнуки, которых он очень любил. Хотя бы ради них он должен был подумать о своемучастке.

– Интересно. Вот что значит свежий взгляд, –строго сказал Лев Давидович, обращаясь к Арсаеву. – Нашим бы подобное и вголову не пришло. И наш психиатр тоже хорош, ничего не понял.