– Ваш второй секретарь Замира тоже ничего не знала?

– Нет. Практически ничего. Может, что-то слышала, но япри ней никогда о Неверове не говорил. И о вас тем более.

– Она завидует Регине и могла сделать что-то ей назло,чтобы подставить свою напарницу, – объяснил Дронго.

– Завидует? – не поверил Лев Давидович. Онвзглянул на Погосова. – У нее тоже душевные травмы? Или я ей тоже обязандарить квартиру?

– Она считает Регину более удачливой и успешной, –пояснил Ашот Борисович, – ведь они фактически все время сидят рядом.Замира формально работает даже больше Регины, отвечая на все звонки, а получаетв два раза меньше. И еще Регина ездит с вами по всему миру…

– Этому она тоже завидует, – разозлилсяДеменштейн. – Иногда я думаю, что все психоаналитики немного чокнутые.Начиная от Фрейда и Юнга.

– Возможно, вы правы, – примирительно сказалПогосов.

– Что мне теперь делать? – спросилДеменштейн. – С точки зрения вашей науки. Переспать со вторым секретарем?Или взять ее с собой в очередную командировку? А может, устроить бардак прямо уменя в кабинете? Какой совет вы мне можете дать?

– Успокоиться, – посоветовал Погосов, –проявлять больше внимания к Замире, но ни в коем случае не в ущерб Регине. Ижелательно не при ней. Спать не обязательно, если вам не хочется. А еслихочется, то сделать это как можно проще и безо всяких гарантий на изменение ееположения в будущем.

– И вы смеете мне такое говорить? Вы психоаналитик илисводник? Неужели для того, чтобы добиться благосклонности своих секретарей, ядолжен с ними спать?

– Вы сами однажды мне сказали, что не можете доверять женщине,если с ней не будете достаточно близки, – напомнил Погосов.

– Я говорил про Регину. У меня работают полторы тысячиженщин. По-вашему, я должен спать с каждой из них?

– Вы попросили совета, я его дал. Никто вас непринуждает. Просто я попытался объяснить ситуацию.

– Значит, с ней все понятно. Еще один кандидат навылет. Если она начала завидовать, то пусть катится ко всем чертям, –стукнул кулаком по столу Лев Давидович. – Пятого подозреваемого у нас небудет. Достаточно четырех. Кто еще мог сообщить Френкелю о нашей встрече?

– Есть еще один человек, который все точно знал, –напомнил Дронго. – И не меньше людей, сидевших сейчас в вашем кабинете.

– Кто? – быстро спросил Деменштейн.

– Ваш адвокат.

– Тарханов? – изумленно прошептал ЛевДавидович. – Действительно, он знал. Черт возьми, он действительно всезнал. Как я об этом сразу не подумал…

– Мы просто привыкли, что адвокатам и священникам можноисповедоваться, – пояснил Дронго. – Но ведь Тарханов сам направилменя к вам, договорившись о встрече. Вот вам и пятый подозреваемый.

– Тарханов, – повторил Деменштейн, задумавшись. Онпосмотрел на Суровцева: – Эх, вы! Полковник милиции. А про адвоката забыли?

– Он ваш адвокат, а не мой, – мрачно ответилСуровцев. – Вам больше нравилось подозревать нас, чем этого прощелыгу. Ялично никогда не доверял адвокатам. Ни одному из них. Нормальный человек непойдет защищать подонков и насильников.

– Ваша правовая культура, господин полковник, оставляетжелать лучшего, – с огорчением заметил Дронго. – Адвокат нужен непросто для того, чтобы защищать подозреваемых. Он необходим для поисков истины,для участия в судебном процессе и защите прав пострадавших. Неужели вы всегоэтого не знаете?

– Хватит меня учить, – тяжело задышалСуровцев. – Я все прекрасно знаю. Но про адвоката не мог ничего говорить.Он работает напрямую с Львом Давидовичем, и я не имею права вмешиваться в ихотношения.

– А вы как считаете? Почему ничего не говорили проТарханова? – спросил Деменштейн у Погосова.

– Трудно подозревать своего адвоката. Но с точки зренияобычной логики, у Тарханова гораздо больше точек для пересечения с Френкелем,чем у каждого из сидящих в этом кабинете, за исключением вас, – призналсяАшот Борисович, – ведь вы, Френкель и Тарханов вращаетесь в одних кругах,а мы совсем в других. Хотя, кажется, Валерий пытается вращаться во всех кругаходновременно, – добавил он, чтобы немного разрядить атмосферу. Но егошутке никто не улыбнулся. Арсаев даже нахмурился.

– Сейчас выясним, – достал телефон Деменштейн.

Дронго хотел его отговорить, собирался крикнуть, что сейчасне стоит звонить. Но при подчиненных президента компании ему не хотелось егоостанавливать. И эта ошибка Дронго стала роковой для одного из сидевших вкабинете людей. Она стоила ему жизни.

– Добрый день, Александр Михайлович, – началДеменштейн. – Как у нас дела?

Он включил громкоговоритель, чтобы все присутствующие вкабинете слышали их разговор.

– Все нормально, Лев Давидович. Документы для процессапротив Касымова мы уже направили в суд. Я думаю, что все сделали правильно.

– Хотел у вас спросить. Вы никому не рассказывали омоей встрече с экспертом Дронго? Может, случайно или в разговоре с кем-то изваших коллег?

– Нет, – ответил Тарханов, – никому нерассказывал. А почему вы спрашиваете?

– У нас появилась информация, что про мои переговоры сгосподином Дронго знают некоторые наши конкуренты. Как вы считаете, такое моглослучиться?

– В наш век информатики способно случиться все, чтоугодно. Может, и сейчас нас кто-то слушает, – ответил адвокат, –ничего нельзя исключать. Хотя в ресторане я поменял столик, как мне советоваласлужба безопасности вашей компании.

– Они у нас работают лучше всех, – сухо подтвердилЛев Давидович, взглянув на сидевших в его кабинете людей.

– Значит, нужно проверить, откуда могла быть такаяинформация, – рассудительно сказал Тарханов.

– Но вы лично не общались с Френкелем?

– Простите, с кем?

– С Леонидом Иосифовичем Френкелем. Помните наш спор поповоду Уральского металлургического комбината? Он тогда представлял нашихконкурентов.

– Не очень помню. Прошло много лет. Но если выговорите, значит, он достаточно известный человек. Нет, с этим господином мыникогда не встречались.

– Может, вы рассказывали о Дронго кому-нибудь из вашихколлег?

– Уважаемый Лев Давидович, я ведь адвокат с большойпрактикой. И понимаю, что можно говорить, а чего нельзя. Конечно, я никому нерассказывал о вашей встрече. И не собираюсь этого делать впредь. У вас есть ещевопросы?

– Нет, спасибо, – он выключил громкоговоритель,положил телефон.

– Что вы думаете? – спросил Деменштейн.

– Странно, что он не вспомнил Френкеля, – сказалДронго, – ведь он должен помнить ваше судебное разбирательство.