– Давайте я отнесу, – предложил Арсаев.

– Нет. Пусть деньги отнесет Погосов. Заодно и увидитчеловека, который передаст ему документы…

– Он врач и не разбирается в документах. А яюрист, – не унимался Валерий, – кто быстрее сможет там разобраться?

– Верно, – согласился Суровцев, – пусть идетАрсаев.

– Хорошо, – разрешил Лев Давидович, – значит,завтра в пять часов вечера. Что вы думаете по этому поводу, господин эксперт?Ваша версия оказалась несостоятельной? Никто Неверова не убивал?

– Возможно, он попал в автомобильную катастрофу илисерьезно болел, если так долго молчал, – попытался объяснитьДронго, – на вашем месте я бы не торопился с выводами. Нужно подождать ивсе тщательно продумать.

– А я думаю, что это какой-то аферист, который случайноузнал про Неверова и решил сыграть с нами в грязную игру, – сказалАрсаев. – Или его послал Френкель, чтобы узнать про документы. Если они унас, то мы не пошлем деньги. А если их нет, туда обязательно придет наш человекс деньгами.

– Давайте прекратим это ненужное обсуждение. Деньгибудем готовить. Поедет Валерий Арсаев. Вы, Матвей Константинович, соберете всехсвоих людей и оцепите Петровский пассаж так, чтобы оттуда и муха не выскочила.Сколько там выходов?

– Я там не бываю, – ответил Суровцев, – оченьдорогое место.

– Четыре, – сообщил Арсаев, – по два с каждойстороны.

– Оцепите все четыре выхода, – распорядилсяДеменштейн, – и пусть на этот раз там дежурят лучшие ваши сотрудники. Еслисам Неверов приедет на встречу и привезет подлинные документы, то не нужно еготрогать. Пусть подавится моими деньгами. Лишь бы он сдал нам все документы. Апотом мы его всегда найдем при желании.

– Странно, что бывший следователь по особо важным деламтак глупо себя ведет, – задумчиво произнес Погосов, как бы размышляявслух.

– Когда человек хочет получить такую сумму денег, онстановится либо безумцем, либо маньяком. Он теряет голову и видит перед собойтолько эти деньги, – сказал Деменштейн. – Завтра в полдень мывстречаемся с вами снова. Если у кого-то будут свои предложения, вы можете мнеих сообщить. Но пусть каждый из вас помнит, что молчание – это настоящеезолото. Регины больше нет в кабинете. Значит, о завтрашней встрече знаететолько вы четверо. Если не считать нашего эксперта, которого раньше не было,остаетесь вы трое. И если кто-нибудь в мире узнает о том, что завтра мывстречаемся с Неверовым, я обвиню в этом вас троих. Солидарно, господа, солидарно.Через минуту мы сможем расстаться с вами навсегда. Надеюсь, что я высказалсяпредельно ясно. На вашем месте я бы следил не только за собственным языком, нои за поведением остальных членов вашей импровизированной группы.

В этот момент дверь в кабинет открылась. Лев Давидовичудивленно поднял брови. Никто, даже вице-президенты компании, не смел входить вего кабинет без разрешения. Но это была его супруга. Она прошла через приемную,даже не взглянув в сторону Регины и чуть заметно кивнув Замире, зная, как этосильно раздражает личного секретаря. Затем открыла дверь и вошла в кабинет.

– Здравствуйте, господа, – сказала она хорошопоставленным голосом телевизионного диктора.

Мужчины поднялись. Вошедшая в кабинет женщина была одета встрогий серый костюм. В руках была сумочка от «Chanel». Характерная стеганаясумочка с логотипами знаменитой фирмы. Обувь была от этой же фирмы. Серыйкостюм – с узнаваемой клеткой на воротнике от фирмы «Вurberry». Она быладовольно плотной женщиной, начинавшей раздаваться, несмотря на многочасовыезанятия фитнесом и строгие диеты. Высокие скулы, немного пухлые губы, очевидноуже знакомые с ножом хирурга, холодные голубые глаза. Волосы у нее были светлыеи густые, идеальный нос тоже вызывал некоторые подозрения насчет искусственностисвоего происхождения. Она взглянула на каждого из находившихся в кабинете.Небрежно кивнула Погосову, улыбнулась Суровцеву, нахмурилась Арсаеву ивнимательно оглядела Дронго. Даже очень внимательно, задержав взгляд на егообуви. Очевидно, в этот кабинет подобных сотрудников еще не приглашали.

– Надеюсь, ты не занят? – спросила она у мужа,удовлетворившись осмотром всех присутствующих.

– Нет, – быстро ответил он, – мы ужезакончили наше совещание.

– Это тот самый эксперт, о котором мне говорилВалерий? – спросила она мужа, показывая на Дронго, словно он былнеодушевленным предметом.

Если олигархи становились бесчувственными и невоспитанными,позволяя себе любые выходки, унижая подчиненных и не замечая своих сотрудников,то жены олигархов были больше олигархами, чем они сами.

– Это господин Дронго, – представил его ЛевДавидович, – а это моя супруга Снежана Николаевна.

– У нас настоящий кавказский дом, – сказала онабезо всякой интонации в голосе, глядя на Дронго, – вы, наверно, тоже сКавказа, как Погосов и Арсаев?

– Я из Баку.

– Я была в Баку, – сообщила она, – два раза.Мне понравился ваш город, хотя говорят, что там бывают сильные ветра.

– Это как повезет, – ответил он, пряча улыбку.

Она, очевидно, почувствовала какой-то подвох и, резкоповернувшись к мужу, громким голосом спросила:

– Я могу поговорить с тобой наедине? Или мне подождатьв приемной?

– До свидания, господа, – кивнул Деменштейн.

Они вышли из кабинета гуськом. Суровцев не удержался игромко фыркнул в приемной, не глядя на Дронго.

– Все эти эксперты очень умные. Говорят одно, аполучается другое. Им даже не стыдно, что их версии лопаются одна за другой.

Он махнул рукой и ушел. Арсаев поспешил в свой кабинет.Дронго вместе с Погосовым вышли в коридор. Регина и Замира смотрели им вслед.

– Что вы об этом думаете? – спросил Дронго,обращаясь к Погосову.

– Не понимаю. Какое-то странное поведение Неверова,скорее истерического плана. Мне ваши доводы показались достаточноубедительными. И вдруг этот телефонный звонок. Почему через полтора месяца?Почему именно сейчас? Почему он столько молчал? Не понимаю.

– Арсаев тоже не верит, что это сам Неверов.

– Зато Матвей Константинович верит, – усмехнулсяПогосов. – Посмотрим, что будет завтра. Я бы не рассчитывал на легкийуспех. Он должен понять, насколько опасно ему снова пытаться шантажировать ЛьваДавидовича. Тогда получается, что он либо дурак, либо сумасшедший. Я не оченьверю ни в первое, ни во второе. И против этих обысков я возражал. Он ведь былследователем по особо важным делам. Всю жизнь проработал в прокуратуре. Долженбыл понимать, что Деменштейн так просто не сдастся. И обыски в его квартирахобязательно сделают. Ничего не понимаю. Только этого парня жалко, Вострякова.Он действительно пострадал. И во всем действительно виноват только я один. Нужнобыло не слушать Деменштейна и Суровцева. Но меня охватил азарт, хотелосьузнать, где скрывается Неверов, куда он мог спрятать документы. Попал под этотобщий психоз толпы. Достаточно было посмотреть на лицо Вострякова, чтобы сразупонять, насколько мог ему доверять или не доверять его двоюродный дядя.Востряков был только курьером, а мы считали его чуть ли не главой преступногоклана или хотя бы его «консильери». Так, кажется, звали советников Крестногоотца?