– Здравствуй, – он первый нарушил молчание.

– Ты цел!

Она неловко переминалась с ноги на ногу, не решаясь приблизиться.

– А ты в этом сомневалась?

Так хотелось подойти к ней, что сводило челюсти.

– Мне снился сон…

– Господин десница! Я голова этой деревни. Пожалуйте сюда! Здесь можно отдохнуть, пока готовится еда, – к ним в разговор бесцеремонно вклинился Анакий.

Десница посмотрел на него не слишком добро. Мужчина указывал на ближайшую хату.

– Там вам будет удобно, господин писарь уже внутри, – не унимался голова.

– Благодарю.

Веренир сделал Исхе знак рукой, пропуская ее вперед.

– Может, расскажешь свой сон внутри? Я не прочь бы согреться.

Она опустила голову и, ничего не сказав, вошла в хату.

Голова без умолку рассказывал о том, как расположил его людей и чем накормят лошадей. Веренир, раздеваясь, рассеянно кивал, пока крестьянин не вышел.

– Висгарт?

– Да, господин? – паренек уже успел поздороваться с Исхой.

– Сходи прогуляйся.

Ни единого слова. Мальчишка просто надел свой тулуп и скрылся за дверью. Веренир не стал терять времени, в три больших шага пересек горницу. Ведьма не успела сказать и слова – он взял ее голову обеими руками, запустив пальцы глубоко в пушистые волосы. И припал губами к ее губам. Крепко. Требовательно. Подавляя внутреннее беспокойство, что она может оттолкнуть. Не оттолкнула. Обняла. Приникла к нему, дрожа всем телом. Он не знал, как долго продолжался поцелуй, время то ли замедлилось, то ли вовсе прекратило существовать.

– Прости, я наговорила лишнего в тот раз, – прошептала она, глядя на него своими затягивающими болотными глазами.

– И ты меня прости, – также тихо отозвался маг. – Какой сон тебя так встревожил?

– Я падала в черную пропасть, вернее, я думаю, что это был ты. Ты же знаешь, во снах не всегда понятно… Значит, это просто сон? – она сильнее прижалась, спрятав голову на его груди, вдыхая запах его тела.

– Не совсем… Я не могу рассказать все в подробностях. У нас так мало времени! Нужно возвращаться в столицу как можно скорее. Исха?

Он все еще не мог выпустить ее из объятий, будто боялся, что она вот-вот исчезнет.

– Что, Веренир?

– Ты поедешь со мной? – он взял ее лицо в ладони. Она снова смотрела на него. И то, что он читал во взгляде, больно сжимало грудь.

– Исха?

Она прикрыла глаза, вдохнув глубоко, как перед прыжком в воду.

– Не могу… Не сейчас…

– Что тебе мешает, милая?.. – он шептал прямо в губы. – Место княжеского лекаря все еще свободно, ты могла бы…

Они услышали, как дверь в сени открылась. Веренир выпустил женщину и сделал шаг назад. В следующий миг сразу несколько крестьянок внесли в хату дымящиеся миски. Дом наполнился чудесными ароматами мяса и свежего хлеба.

Исха возвращалась домой. Да, с появлением в ее жизни маленького Бо дом стал гораздо уютнее. Там все еще было безумного холодно, но они приноровились в нем жить. А летом, как твердили все вокруг, ей там очень понравится. Исха не сомневалась. Разве может кому-то не нравиться море? Теперь здесь ее дом. Здесь ее место.

Или рядом с ним?.. Она дотронулась пальцами до своих губ, снова переживая близость Веренира. Тело пронзила молния от одного воспоминания.

Снова поселиться в княжеском замке? А мальчик? Разве не лучше ребенку расти на свежем воздухе, чем в окружении серых каменных стен?

Исха горько усмехнулась, направляя лошадь по тропинке к поместью. Нужно признаться хотя бы самой себе, что не о мальчике она беспокоится. Хотя не совсем так: он же и стал главной причиной отказа на предложение десницы. Но дело было в другом. Странное собственническое чувство не хотело покидать ее. Бо оставался только ее. Она не могла показать его другим. Даже Верениру. Особенно ему. Ведь десница никогда не будет по-настоящему принадлежать ей. Слишком высокий пост, слишком много ответственности. Он никогда не будет безраздельно с ней.

Все или ничего, господин десница. Все или ничего.

И все же она никогда не решится поставить ему ультиматум. Это его жизнь. Он сам ее выбрал и, кажется, всем доволен.

А этот милый смешной малыш, который с каждым днем занимал все больше места в сердце – совсем другое дело. Она все время будет рядом с ним. Откуда он? Как попал в этот дом? И что, если его захотят отнять?

Правда была вот в чем: она боялась, что Веренир не поймет. Это бы растерзало ей сердце.

А теперь, когда она знала, что ребенок обладает магией, все стало еще сложнее...

Взгляд Веренира, когда она покидала деревню, грыз ее изнутри. Если бы не вся эта история с Коревией и спешным возвращением в столицу... Если бы только немного дольше побыть с ним, она, возможно, смогла бы сформулировать мысли. Но времени не было. Когда она находилась рядом с ним, времени всегда не хватало. Будто над ними висело какое-то проклятие.

А теперь он везет срочные новости князю: мир не подписан. Это единственное, что она смогла выяснить у десницы. Что-то не так. Что-то сильно не так. Она въехала в ворота, которые медленно раскрылись от взмаха ее руки. На душе лежал огромный валун.

***

Отряд во главе с десницей продолжил путь. Вот и пройдены деревенские ворота. Им оставалось проехать всего несколько лучин. Заснеженную дорогу с двух сторон окружал густой лес. Где-то вдалеке шумели волны, которые должны были успокаивать, только сейчас совершенно не делали этого. Веренир ехал молча, щурясь от колючего зимнего ветра.

Висгарт несколько раз задавал ему вопросы, но маг даже не удосужился посмотреть в его сторону. Паренек оставил попытки общения, его лошадь на два крупа отстала от скакуна мужчины.

Внезапно его конь остановился как вкопанный. Со всех сторон послышались окрики, тормозящие животных. Веренир чересчур резким движением соскочил и направился вглубь леса. Дружинники начали недоумевающе переглядываться.

– Только ж выехали, – прошептал кто-то чуть слышно.

– Ждите здесь, – кинул маг, скрываясь за деревьями.

Никто не посмел ослушаться приказа.

– Приспичило ли ему что ли? – так же шепотом откликнулся кто-то из отряда.

Веренир шел около щепки, утопая в плотном снегу почти по колено. Когда его уже нельзя было разглядеть, маг остановился, тяжело дыша. Идти по густой снежной шубе трудно, но но в этот момент так даже лучше. Он подошел к дереву, не спеша снял толстую кожаную перчатку и с размаху несколько раз саданул по шершавой коре кулаком. Острая боль пронзила руку. Содранная кожа на костяшках сразу начала кровить.