— «Государь, — начал выводить буквицы Вышата, — по слову твоему сходил я в земли поморян. Земли те холодные и бедные. Люди там в лесах живут, и мало их очень. Сеют рожь, ловят рыбу и бьют зверя. Зверя разного в Поморье бесчисленно, не как у нас. Владыки местные заносчивы, глуповаты и к договорам неспособны. Чтобы в тех землях делать что-то, их нужно для начала войной смирить. Они все как один себя королями почитают, и между собой собачатся непрерывно. Прямо как в наших землях раньше. Я с одним из владык сдружился. Думается мне, понемногу добычу камня наладим. Но тут, княже, другое началось. Камень тот охочие люди добывать стали и мне на продажу несут. Я у двух братьев из земель ляхов-бобрян, где Гостун жупаном поставлен, здоровенный горшок того камня по сходной цене выкупил…

Вышата задумался и посмотрел в потолок. Он произнес было:

— Заплатил им солью ценою сорок… Нет!.. пятьдесят рублей. Да нет же! — Он тут же поправился и написал: «Шестьдесят рублей серебром им отдал в новгородской монете. Тот горшок моей печатью опечатан и с подателем этого письма передан. А за сим челом тебе бьет Вышата, голова города Гамбурга.»

Вышата довольно сощурился, откинувшись на спинку кресла. Дело было беспроигрышное, потому что цен на тот камень и не знал никто, редкость ведь великая. Братьям он заплатил солью из излишков, накопленных на обвесе окрестных германцев. А шестьдесят рублей серебром — это ж почти семь коров купить можно! Нет, положительно, день был хорош.

Глава 14

Май 629 года. Бургундия.

Добрята, в полном согласии с древним обычаем, объезжал свои владения. Короли франков не сидели на месте, кочуя со своей свитой по стране, словно аварский род. Они ели и пили за чужой счет, разбирали склоки знати и правили суд, лишь на зиму уходя на свои виллы, куда свозили загодя съестные припасы и вино. Так длилось уже не первую сотню лет, с тех самых времен, когда короли франков еще правили десятком хуторов, а было их, как блох на хромой собаке. Впрочем, великий Хлодвиг, прапрадед короля Хильдеберта, перебил всех мелких вождей, оставив Франкию своему потомству. А когда это потомство разрасталось, оно беспощадно резало друг друга, потому что по славным германским обычаям каждый сын имел равную долю в наследстве. Ведь бескрайняя Франкия, раскинувшаяся от Океана до глухих словенских лесов, была так мала, чтобы делить ее на всех!

И лишь король Хлотарь II немыслимыми ухищрениями собрал в одном кулаке земли предков, балансируя между могущественными силами, словно ярмарочный плясун на канате. Очень хрупка была его власть, а потому Бургундия отложилась от него после первого же поражения. Нейстрия и Австразия остались верны ему и Дагоберту, но взять реванш он сможет только через год, когда соберет новые армии.

Добрята, по совету ромеев, сидевших в его обозе, не стал идти дальше. Беспощадная резня, что он устроил в Шалоне, накрыла Галлию черным облаком ужаса. Не бывало тут еще такого. Грабеж и насилие — дело привычное. Но пустить под нож целый город, столицу своего отца! Такого варварства здесь никто не оценил, тем более, что богатейшие церкви и монастыри в его окрестностях тоже были ограблены всадниками подчистую, а священнослужители перебиты. Впрочем, для молодых и красивых монашек было сделано исключение, и они стали младшими женами в аварских родах, поселившихся на этих землях. Новый король казнил тех из бургундской знати, кто выступил против него, а также тех, на кого показали другие. Десятки аристократических родов были вырезаны под корень, а их места заняли жуткие люди с изуродованными головами. Остальные бургундские фароны поспешили припасть к ногам нового повелителя, гоня от себя подальше смутные догадки, висевшие в воздухе. Уж больно молод был король Хильдеберт. О таком шептались немногие из тех, кто еще помнил его отца Теодриха и остался в живых. Остальные же замолчали в страхе. Государь Хильдеберт не жаловал слуг отца, и казнил всех, кого смог поймать, объявив их предателями. На площадях во всех городах и селениях зачитывали имена уважаемых когда-то людей, объявляя их вне закона. Они должны быть убиты на месте, а за их головы объявили награду. Как в таких случаях и бывало, друзья внезапно переставали быть друзьями, слуги потеряли верность, и даже братья порой резали друг друга за золото, что платил новый король.

Город за городом объезжал Добрята, получая везде потоки податей, лести и самого низкого раболепия. Впрочем, он уже позабыл то, что говорил ему когда-то князь Самослав, и упивался своей властью, словно вином, позабыв об осторожности и теряя голову. Он читал страх в глазах подданных, он читал желание в глазах женщин, он читал задумчивость в глазах своих чиновников — ромеев, которые понимали все меньше и меньше из того, что же творил этот варвар. Их советы он отметал один за другим, пока, наконец, не состоялся последний разговор:

— Ваше величество, — почтительно сказал круглолицый евнух, которого он назначил камерарием, чиновником, отвечавшим за казну. — Денег остается все меньше. Пиры и подарки поглощают золото, словно сухой песок воду. Подати пока не могут возместить ваших трат.

— Я — король! — упрямо выдвинул челюсть Добрята. — Найди деньги, где хочешь, кастрат! Или убирайся назад в Константинополь!

— Конечно же, вы король, ваше величество, — терпеливо, словно ребенку, объяснял камерарий. — Но от этого денег больше не становится, поверьте мне. И если я уеду, то их станет у вас только меньше. Ведь вы изволили снизить подати вдвое. Чернь благословляет вас за вашу доброту, но казна почти пуста.

— Говори, — насупился Добрята, которому из всей королевской жизни больше всего нравились пиры и те моменты, когда он раздавал подарки своим новым подданным.

— Ваша власть — не в длинных волосах, ваше величество, — все так же терпеливо продолжил евнух. — Ваша власть — от Бога. Вот вы христианин, но когда вы в последний раз были у причастия? Когда исповедовались? Пока не все это понимают, но скоро, очень скоро начнется ропот. Вы истребили множество родов местной знати и отдали их земли язычникам аварам. Ваш магистр Виттерих собрал дружину в пятьсот мечей, и она тоже обходится весьма недешево. И слава господу, что новгородские наемники убрались, наконец, в свои земли. Они просто ненасытны!

— Всадники умирали за меня, — хмуро ответил Добрята. — И я приказал казнить предателей.

— Иногда нужно проявить милосердие, ваше величество, иначе вас будут считать тираном и убьют. Тираны редко доживают до старости. Хотите, я расскажу