Но нет, для готовки она использовала ухажера, после чего его выставили. И как только совести хватило?

Про сидящего дома Славку и говорить не стоило — наказание младшего еще было в силе. Видно действительно серьезно провинился перед сестрой. Жена отца никогда не стремилась быть частью семьи, значит, ее не будет и сегодня.

Итак, вся семейка Адамс в сборе, тогда что мы тут время тратим?

Этот вопрос меня с каждой минутой грыз все сильнее, не в привычках терминатора так тянуть.

— Не нравится мне это, — озвучил мучавшую меня мысль и, встав, подошел к девушке, уже рассматривающей книги на полках.

Вот, что я точно уяснил о своей жене — за хорошую книгу, она променяет все, что угодно. И я пока, к сожалению, тоже отношусь к этому «все, что угодно».

— Не нравится что? — поинтересовалась Машка, вытягивая с полки что-то из Лукьяненко.

Было время, я очень любил читать фантастику, вот и осталась на полках куча книг.

— Моя сестра просто так ждать не заставит, не в ее правилах, — я, повинуясь порыву, притянул к себе своего домашнего монстрика, мимоходом подумывая подправить договор, пока он не подписан, и развязать себе руки.

— Бра-а-ат, — Славка ввалился в комнату и замер с открытым ртом, очень быстро краснея.

Если честно, это было странно. Ему пятнадцать, а не десять, чтоб так робеть. Да и не поверю я в то, что он чист и невинен. Видел я его подружек. Сомневаюсь, что они, как Шурик, просто к экзаменам готовились. Ну-ну.

— Надеюсь, ты пришел меня порадовать и сказать, что нас соизволили, наконец, пригласить к столу?

Настроение было ни к черту. А от нехорошего предчувствия так и грызло. Хотелось бежать и спрятать от них всех Машку. Совесть напоминала, что это я втянул ее во все эти игры. Но отступать поздно, так что оставалось лишь молча беситься от бессилия.

— Э, нет, — Слава боязливо покосился на мою жену, явно вспоминая свое ухо и отобранную приставку.

— Тогда что случилось? Пожар? Наводнение? Наша сборная по футболу выиграла чемпионат? — раздражение становилось все сильнее, как и ощущение какой-то подставы со стороны родственников.

— Я разговор отца подслушал…

За что я люблю брата, так это за умение «случайно подслушивать». Нет, не все так просто, он с пеленок умел шпионить, и делал это так, что не всегда догадаешься, что эта мелочь все слышит. Васька этим умело пользовалась и тогда и сейчас. Благо, переманить такого шпиона на свою сторону было легче легкого. Все это знали и особо не обижались.

— Ну, и что ты услышал? — вздохнул, прикидывая, что затребуют за информацию.

У нас отношения в семье рыночные, за все приходится платить.

— Тебе это не понравится, — Славка бросил новый взгляд на Машку.

— Так, лучше говори и называй цену, а я уже сам как-нибудь разберусь, нравится или нет.

— Папин партнер и его дочь сейчас приедут, Васька специально это все затеяла, — выпалил младший.

Я нервно рассмеялся. Я-то думал, нам очную ставку устроят, а тут все куда страшнее.

* * *

Мария

Терпеть не могу, когда меня оценивают. Тем более ненавижу, когда меня с кем-то сравнивают. Поэтому все соревнования всю жизнь были не для меня. Какой толк убиваться, чтобы доказать кому-то, что ты лучше? Вот уж спасибо, я знаю, в чем я хороша, ну, а если есть кто в этом более талантливый — флаг ему в руки и барабан на шею! Мне-то что, мне и так хорошо.

Поэтому меня и бесила сложившаяся ситуация.

Не говоря о том, что девушка, от которой Андрей с моей помощью «сбежал», была не человеком, а чем-то до безобразия правильным — от туфлей до кончиков волос. Все, абсолютно все — одежда, кожа, осанка, прическа. Так и хотелось стукнуть ее вилкой, чтоб убедиться, что это живой человек.

Хотя нет, живой — манекены и куклы так не болтают, сообщая всем и каждому, что они настолько великолепно говорят по-французски, что даже французы удивлялись, что она русская. Еще было восхваление себя любимой в конном спорте, танцах и какой-то другой фигне. Не знаю, я старалась не слушать, а то точно бы ткнула вилкой, чтоб это чудо заткнулось.

Я во всем этом разговоре помалкивала. Вернее, пыталась, но меня то и дело пытались втянуть в этот баттл. Только вот я заведомо была не в лучшем положении. Ну, вот, правда, что я ей противопоставлю?

Языкам не обучена — простенькое «My name is…» произнесу так, что это скорее сойдет за вызов потусторонних сил, чем за попытку назвать собственное имя.

Конный спорт? Я с гордостью могу сказать, где у лошади хвост и голова. И все, на этом мои познании в этих животных кончаются. Сесть верхом — я похожа на самоубийцу? Ха, да ни в жизни! Пусть они гуляют без меня, а мне и на своих двоих неплохо.

Танцы — тоже не мое. Я всю жизнь предпочитала забиться с книгой в самый дальний угол и почитать про балы и прочую фигню, получить массу удовольствия без всякой угрозы подвернуть себе ногу или выбить глаз.

Спустя час я просто начала звереть. Язык так и чесался высказать все, что думаю об их обществе. Но молчала, все больше и больше понимая, что все сравнения были не в мою пользу.

А когда эта куколка начала заливать про готовку, я точно поняла, что мне можно просто поднимать белый флаг и признавать за ней победу. Так паршиво я себя давно не чувствовала. Куда меня тут признают, когда выбранная невеста просто полна талантов и сам ангел воплоти, вон про волонтерство каким соловьем заливает!

— Согласись, Андрей, очень интересно, — Василиса улыбнулась, когда кончился очередной рассказ о спасении чего-то там.

При этом на меня сестра мужа посмотрела так, что я, наверное, должна была сгореть от стыда за то, что максимум, если кого и спасла, так это котлеты от гнева сковородки.

— И как благородно, — добавила она.

— Возможно, — сухо ответил муж, явно не довольный происходящим, прекрасно понимая, к чему клонят родственники. — Боюсь, рядом с вами любой почувствует себя куском дерьма, но вам ведь это нравится.

— Андрей! — мне показалось, что сейчас старший Барт стукнет по столу, чтоб приструнить зарвавшегося сына, но сдержался. — Нет ничего плохого, чтобы гордиться своими достижениями.

— Так кто же мешает гордиться? — зло откликнулся фотограф и усмехнулся. — Простите, не запомнил, как вас зовут, — обратился он к девушке, что аж задохнулась от такого.

Не часто, наверное, ее не могут запомнить с первой попытки. Ведь как так, ей надо восхищаться и поклоняться, а не так нагло чихать на ее ангельскую натуру.

— Я Ангелина, и я никого не унижаю. Я не понимаю, почему вы такого обо мне мнения, — вспыхнула обиженная кукла.

— Он шутит, Ангелина. Просто шутит, — поторопилась замять неловкость Василиса и так взглянула на брата, что в пору было объявлять боевую тревогу и прятаться от нависшей опасности.