гены у малыша будут прекрасные, “случайный” отец у него хоть куда: спортивный, высокий, умный, обаятельный, сексуальный, горячий и отцом будет… кхм. Стоп, Совина! Мирон, может, и вот такой, но отцом он вряд ли становится торопится. Вернее, совершенно не торопится, и как он отреагирует на такую новость, даже представлять не хочу. А если учесть, что его семья, да и сам мужчина – шишка еще та, влиятельная то бишь, то нет, нет и нет. Язык надо держать за зубами. По крайней мере, пока что. Пока я в такой щекотливой ситуации и вообще на фирме на птичьих правах и, вероятней всего, ненадолго. Я не знаю, как мужчина может воспринять эту новость и чего, не да Боже, потребовать! Поэтому он не должен узнать. Совсем. Никак.

Не-а!

Все. Да. Решено железобетонно. Я...

– Нет, я что, серьезно собралась рожать?! – воскликнула в темноту, подскакивая на кровати, вцепляясь пальцами в волосы. – Я стану мамой?!

Перед глазами стремительно пронеслось мое ближайшее будущее: пузо до подбородка, роды, пеленки, распашонки, коляски, смеси, стульчики, игрушки, крик, ор, истерики, первые зубки, колики. И все это свалится на меня одну?! А-а-а-а!

Слезы вновь навернулись на глаза, губы задрожали, и я взвыла, как Кентервильское привидение, наверное, в сотый раз за эту бесконечную ночь перепугав соседей в нашей картонной многоэтажке. То есть, как вы поняли, трезвый рассудок отступил, голос разума затих, а ему на смену снова пришел беременный мозг, и я опять начала реветь…

В общем, так по кругу и до самого раннего утра. Уснуть я так и не смогла.

Условное утро наступило по звонку будильника в семь часов. Я выключила этот звеняще-пищащий аппарат и, не разлепляя опухших после тонны выплаканных слез глаз, перевернулась на другой бок. Хотела забить на всех и на все. Я себя сегодня жалела и разрешила себе быть человеком-редиской, прогулявшей работу. Нет! Сразу две работы. Но... мне не дали.

Прежде, чем я успела вырубить телефон, он зазвонил.

Взгляд на экран, и я готова была взвыть снова. Эллочка-стервочка. Зря мы ее с Сонькой вчера вспомнили. Ой, зря!

Сбросила вызов, понадеявшись на чудо, и зарылась с головой под подушку. Не помогло. Пара минут, и звонок начал снова разрывать тишину квартиры.

Гр-р-р! Ну, не видно, что ли, что я в печали?!

– Да! – рыкнула в трубку, скрипнув зубами.

– Совина? – ни грамма удивления на том конце провода, у начальницы точно стальные канаты вместо нервов. – Это что еще за “да”? И чего это ты рычишь на свое начальство?

Хотелось бросить что-то едкое и колкое про начальство, но смолчала. Прикусила язык и выдала приторно сладкое:

– Здравствуйте, Элла Робертовна, вы что-то хотели?

От собственного тона аж тошно стало.

А нет, подождите! Это же не тон, это беременность.

– Так-то лучше, Валерия. Я звоню тебе по делу, в надежде, что сегодня ты мне докажешь, что я выбрала тебя не зря на роль помощницы Троицкого. – Ее уверенным холодным тоном  можно и гвозди ледяные забивать.

– Сегодня днем у Троицкого будет встреча в ресторане “Бристоль”, – продолжила Эллочка, – ну, ты это и так знаешь, – пауза. – Верно?

Встреча в ресторане? Ах, да… и кажется, он говорил, что это что-то очень важное. То ли новые заказчики, то ли партнеры, не помню. Слишком много информации мой мозг получил за последние дни.

– Да… – осторожно подтвердила я, – должна быть.

– Мирону там передадут папку с документами.

– А откуда вы…

– Просто знаю, и не спрашивай откуда! – резко и дергано перебили меня, заставляя поджать хвост. – Ты должна забрать их у Троицкого.

– Ч-ч-что? Но зачем?

– Там будут документы. Важные, Совина. Проект.

– Подождите, вы просили раздобыть компромат для статьи, а не воровать важные рабочие документы!

Сердце волнительно забилось. Если уж на то пошло, то я шпионка, а не вор!

– Ты их и не своруешь. Сфотографируешь и отправишь мне, вот и все, – усмехнулась начальница, – все элементарно и просто, а главное, все останутся довольны. Разоблачающая статья с твоим именем не выйдет в журнале, а Мирон твой Александрович не узнает, что кто-то шарился в его делах. Разве не чудесно, Валерия?

Надо быть идиоткой, чтобы не заметить в сладком завывании Эллочки-стервочки прямой намек. Если я думала, что до этого мне было тошно, то я очень сильно ошибалась. Замутило меня сейчас.

– Что вы сделаете с этими документами? – просипела в трубку.

– Это уже не твоего ума дело.

– Но вы же понимаете, что я не могу подставить Мирона! – подскочила с кровати, меряя шагами комнату

– Ты и не подставишь. Обещаю, если тебе так станет спокойней. Считай, что это тоже на благо журнала и будущей статьи.

– Если эти документы попадут к конкурентам, первое же подозрение падет на меня. Я новый человек на фирме, и Мирон далеко не дурак, Элла Робертовна! – практически выкрикнула я в трубку.

– Не истери, Совина. Ничего и никуда не попадет, слова главного редактора.

Если бы это “слово” чего–то, да стоило.

Но Элла не стала слушать мои вялые попытки возражать, еще раз ткнув носом в то, что она знает мой “грязный секрет”. О–о–о, и это она еще не представляет, во что тот “секрет” вылился сейчас.

В общем, выбора у меня не было. На душе стало гадко, как никогда. И даже мои личные проблемы временно отошли на задний план, уступив место рабочим заморочкам. Вариантов мне оставили только два, третьего было не дано, поэтому оставалось только верить в случай, удачу, фарт, ну или, в крайнем случае, в слова Эллы Робертовны о том, что документы третьим лицам не достанутся.

Идея прогулять работы провалилась. Пришлось топать в душ, мало-мальски привести себя в порядок наложить поистине тонны косметики на свои мешки под глазами и опухший нос, а потом с трудом запихнуть в себя яблоко. Кислое, зеленое, прямо как я этим утром.

Кучу дурацких тестов я надежно припрятала в ящик, пообещав вернуться к истязаниям своего мозга мыслями вечером. Вот решу первоочередные проблемы и займусь самокопанием и мозгопоеданием, а сейчас…

За пять минут до выхода на телефон приходит СМС от Мирона.

“Доброе утро! Выходи, за тобой уже подъехал водитель фирмы, который привезет тебя ко мне домой. Отсюда сразу поедем на встречу. Жду!” – для полноты картины еще сердечка в конце не