меня так жестко клинит на ней? Я скоро превращусь в маньяка-психопата, потому что образ Совиной уже везде! Вокруг, в голове, в… вот опять, ощущение, что слышу ее голос. Этого просто не может быть, они бы с водителем так быстро не примчались. Но черт! Я отчетливо слышу ее голос!

Я даже закрываю воду, прислушиваясь.

Стоп.

Что за грохот на первом этаже?

А потом пронзительное:

– Троицкий, твою бабушку!

Крик точно голосом Совиной. А следом за ним лай.

– Лера?!

Твою мать, Роки! Кто пустил эту любвеобильную псину в дом?! Неужели опять домоправительница забыла закрыть черный вход? Этот оглоед сейчас разнесет к херам собачьим мою гостиную и до смерти напугает личную помощницу. Млять!

Вылетаю из душа, как пуля, мечусь по ванной в поисках полотенца и, особо не церемонясь, накидываю его на бедра, напрочь проигнорировав ручьем текущую с волос воду.

– Лера? – кричу, выйдя в спальню и торопливо несусь в сторону лестницы, потому что, судя по звукам, у Совиной уже не просто паника, а настоящая истерика. Еще бы, черт!

Этот огромный леонбергер кого угодно повергнет в шок и сделает заикой. Мало кто знает, что это добрейшей души и наиглупейший пес, который просто любит играть. Вид у него такой, что на первых порах даже Костян близко подходить боялся, отшучиваясь, что если не загрызет, так залижет до смерти.

Проклятье!

Визги, писки, звон, грохот – все стало слышно отчетливей, и я не успеваю добежать даже до двери своей спальни, как мне навстречу влетает Лера. Зареванная, испуганная, босиком. А следом за ней цокот когтей по паркету, и летящий с заносами на поворотах Роки с высунутым до пола языком, буквально дышащий Совиной в пятки.

– Лера, что...

– Мир, он меня съест! – завизжала моя головная боль, со всего разбегу цепляясь за мою шею с небывалой для изящных рук силой, выводя меня из оцепенения.

– Черт! – рыкнул, пошатнувшись.

Еле устоял на ногах, едва не повалившись вместе с девушкой на кровать, и вот даже не знаю, кого ловить-то, твою мать, ее или поехавшее вниз с бедер полотенце?

Блин!

Я уже в последний момент разжимаю руку на полотенце, решив, что лучше уж пусть свалится оно, и, успев сориентироваться в последний момент, подхватываю трясущуюся от страха Совину на руки, отрывая ее ноги от пола.

Девушку в прямом смысле колотит, она вжимается в меня с такой силой, что по-настоящему становится трудно дышать. А когда в дверном проеме появляется виновник случившегося, с задорным “гав-гав” помахивая своим хвостищем, как гигантским опахалом, Совина буквально подпрыгивает у меня на руках, чуть не задушив, сжимая своими тонкими пальчиками мою шею до синяков:

– Лера, задушишь, – вместо слов вылетел протяжный скрип.

– Убери! Убери его, убери! – взвизгнула девушка, пряча взгляд где-то у меня в районе шеи. Обдавая горячим дыханием и максимально дезориентируя меня в пространстве. Я попросту поплыл. Так она была близко и в такой до ужаса нелепой обстановке. Вот только если у меня взыграло все внутри, опаляя желанием, то Совиной явно было не до секса и пошлых мыслей. Она сидит и дрожит у меня на руках, как воробышек, всхлипывая.

– Тише ты, это просто пес.

– Убери…

– Гав! – запротестовал мой монстр мохнатый, поникнув под моим взглядом, и уселся, прижав свою пятую точку, аки сама невинность.

– Вот тебе и “гав”, зверюга гостеприимная. А ну, пошел вон! Напугал гостью до полусмерти, она теперь ни за что не будет с тобой играть, понял? – рыкнул я.

Мне в ответ протяжно заскулили, укладывая морду на лапы, делая поистине щенячьи глазки и глядя на Леру преданным-преданным взглядом. Пес явно расстроен, что с ним не захотели играть. Опять.

“Маленький” глупый медведь!

– Он ушел? – пропищала Лера, подгибая ноги еще выше, елозя и, по-моему, еще немного, и она залезет мне на голову.

Было бы смешно, если бы не было так печально.

– Место, Роки! – поудобней перехватил я свою “ношу” и направился в сторону собаки. – Давай-давай, дружок. На улицу, быстро! – осторожно пододвинул лапу ногой, и удивительно, но моим приказом “прониклись”.

Роки еще пару раз жалобно гавкнул в сторону девушки, будь он человеком, я точно решил бы, что извиняясь, и потопал, стуча своими когтями, вниз по лестнице. Очень надеюсь, что в свой “дом”.

Мой, чувствую, теперь снова ждет ремонт.

М-да.

Раньше у меня была одна проблема – пес. А с недавних пор вот вторая появилась… Совина.

Лера

Не знаю, сколько длится неловкая заминка, пока я сижу на руках Мирона.

Я зажмурилась. Аж до боли в глазах. Пытаюсь восстановить дыхание и унять дрожь. Остановить безумный рваный бег своего сердца и, как мантру, повторяю: все хорошо, ты жива, Совина. К счастью или к сожалению, стоит еще разобраться, конечно, но тебя не съели, не покусали и даже не надкусили. Только слегка потрепали, погоняли, душу наизнанку вывернули и пробудили дремлющий до сего дня страх из детства – всего-то! Пф-ф-ф, ерунда!

Переживем.

Шмыг носом.

– Лера?

– М-м-м? – промычала я, машинально водя пальчиками по спине Мирона.

Честно-честно машинально! А не потому, что его кожа такая приятная на ощупь, мягкая, горячая, хочется заобнимать его всего, прижаться еще сильнее и... ну…

Сдаюсь.

Я просто на самые доли секунды откровенно поплыла, в руках мужчины. Это чувство защищенности – пьянило. И предлагаю не искать логики в таком моем поведении, ибо ее просто нет! Я испуганная, беременная, к тому же слегка чокнутая дамочка, так что да, мне простительны маленькие слабости.

– Удобно? – послышался смешок.

– Очень! – буркнула я мужчине в плечо.

– То есть так постоим?

– Что? А-а-а, да-да, – протянула мечтательно, обхватывая шею мужчины еще сильнее.

В ответ мне рассмеялись.

Мне кажется, прошли секунды, но, судя по звукам, пес уже давно ушел. Внутренние часы подсказывали, что еще немного, и мы опоздаем на встречу. Оба. Особенно мой генеральный директор.

Мой?

Фу-фу-фу, Лера, брось такие мысли!

Однако Троицкого задержка, кажется, нисколько не заботила. Его больше волновало мое состояние. Я, похоже, так визжала, что перепугала не только себя, но и мужчину. Я вообще плохо помню, что творила. В тот момент, как я увидела зверюгу, страх напрочь парализовал разум.

– Ну что, успокоилась? – учтиво поинтересовались у меня где-то в районе макушки немного погодя.

Потом был едва ощутимый поцелуй горячих губ в лоб, а