Она стояла близко, но не слишком, сложив руки на талии, — хорошая хозяйка, да и только. В ее словах и позе вежливость, но что же еще? Настороженность?

— Да, я знаю.

— Я превратила вторую спальню в кабинет, все сложено там. Иди в дальнюю часть дома. Хочешь пива?

— Конечно.

Лукас прошел в кабинет, зевнул, сел за стол, отодвинул стул назад так, чтобы можно было положить пятки на выдвинутый ящик, и взял первую папку. Он читал их целый день; миллион фактов, собранных воедино.

«Кейз, Мартин». Он раскрыл папку. Кейза дважды арестовывали за изнасилование. В первый раз он отсидел два года, во второй его оправдали. Его подозревали примерно в тридцати нападениях, совершенных в Верхнем Вестсайде. Он филигранно отточил свой метод, захватывая женщин ночью в закрытых парковочных гаражах. По-видимому, он попадал туда, ныряя под опускающуюся дверь, когда выезжала какая-нибудь машина, затем ждал, пока ему не удавалось поймать жертву в темноте. Полдюжины арестов за хранение наркотиков, кражи, вооруженное нападение, появление на улице в пьяном виде.

— Кейз, — сказала Лили, заглянув ему через плечо. — Он должен был получить свое лет пять назад.

— Неверное рассуждение, мой капитан, — ответил Лукас, посмотрев на нее.

Она протянула ему «Спешиал экспорт».

— Да, но это часть проблемы. Если забыть о тех трех убийствах, включая Уолта, — от них они вполне могут откреститься, — большинство жителей города встали бы на сторону «мстителей», если бы про них узнали. Особенно когда речь идет об убийстве таких негодяев, как Кейз. Сомневаюсь, что нам удалось бы найти присяжных, которые вынесли бы им обвинительный приговор.

— Ты хочешь сказать, что все было хорошо до тех пор, пока они расправлялись с мерзавцами?

— Нет. Просто если речь идет о ком-то, кто заслуживает смерти, его все равно когда-нибудь достанут, но прежде он испоганит жизнь сотне других людей, и если кому-то удается приблизить час расплаты, это не кажется таким ужасным по сравнению с гибелью невинных граждан. Но те, кого мы ищем, больше не нападают на преступников, они выступают против… свободы.

— Я не могу мыслить на таком утонченном теоретическом уровне, — усмехнулся Лукас.

— Это звучит по-дурацки, верно?

— Верно.

— Но на самом деле все совсем не так.

— Ладно.

— Если ты не чувствуешь этого, почему согласился с нами работать? — спросила Лили.

— Потому что ты мой близкий друг, — пожав плечами, ответил Лукас.

— И этого достаточно?

— Конечно. Что касается меня, это одна из причин, чтобы что-то сделать. Я бы не хотел убивать из чувства патриотизма или долга; я никогда не мог бы работать надсмотрщиком и включать рубильник, чтобы лишить кого-то жизни. Но в ярости, чтобы защитить семью или друзей — это нормально.

— А чтобы отомстить?

Лукас на мгновение задумался, а потом кивнул.

— И это тоже. Мне нравится охотиться за Беккером. И я его поймаю.

— Ты и Барб Фелл.

— Именно. Кстати… — Он опустил руку в карман куртки. — Посмотри на снимки. Парень похож на копа, и она с ним в близких отношениях, или была.

Он протянул Лили две фотографии, сделанные «Полароидом» в квартире Фелл.

— О, Барбара, — пробормотала Лили, качая головой. — Я знаю этого парня. Не слишком хорошо. Это лейтенант из транспортного отдела. Мы проверим его на причастность к убийствам и посмотрим, что получится.

— Еще у меня есть для тебя несколько имен. Ее друзья. Я не знаю, сколько среди них полицейских, но если вы сможете проверить и их…

— Конечно.

Лукас оставался у Лили до двух часов ночи. Он делал записи в желтом полицейском блокноте, когда она вошла и спросила:

— Нашел что-нибудь?

— Нет. И ты совершенно права. Эти типы были отбросами среди отбросов. Сколько человек могло попасть в такой список?

— Сотни, — ответила она. — Но Барб Фелл оказалась на пересечении множества возможностей.

Лукас кивнул, вырвал странички из блокнота, свернул их и положил в карман куртки.

— Я продолжу ее разрабатывать.

Квартира Лили находилась на втором этаже перестроенного особняка. Лукас ушел в десять минут третьего, ночь только начала приобретать ту мягкую прохладу, которая разделяла жаркие, как в тропиках, дни. Он немного устал, но спать не хотел. Дома он бы отправился погулять по берегу реки, чтобы успокоиться перед сном. В Нью-Йорке же…

Улица была достаточно хорошо освещена, в следующем квартале стояло такси. Лукас повернул и зашагал в ту сторону, засунув руки в карманы.

Их было двое.

Крупные и быстрые, как профессиональные полузащитники в американском футболе.

Припаркованные машины стояли вдоль улицы бампер к бамперу. Человек, прятавшийся за «сайтейшн», привлек внимание Лукаса, ударив чем-то металлическим по бамперу. Тишину разорвал пронзительный, резкий звук, как будто кто-то провел ножом по стиральной доске.

Лукас инстинктивно шагнул в сторону и повернулся на шум. Что-то происходило: такой звук не мог быть случайным. Лукас потянулся за спину, где находился пистолет сорок пятого калибра.

В этот момент второй мужчина, прятавшийся за крыльцом, выскочил на дорожку и ударил Лукаса дубинкой по локтю, врезался плечом ему в спину и толкнул на «сайтейшн».

Боль была похожа на ослепительную вспышку, яркую, точно звезда на холодном ночном небе. Это оказался особенный, парализующий удар — так бьют копы. Боль началась от локтя и помчалась вверх, к плечу. Лукас закричал, подумав, что получил пулю. Его рука безвольно повисла, когда он врезался в машину. Он попытался сместиться вправо и поднять поврежденную руку, но она не слушалась.

Лукас увидел, как опускается кулак другого бандита, и частично блокировал его левой, но тут же получил удар в скулу и снова отлетел к машине.

Второй мужчина обошел крыло автомобиля и руками в перчатках нанес быструю серию ударов: один-два-три. Дэвенпорт сгруппировался, пытаясь закрыться.

«Нужно убираться отсюда…»

Он получил новый удар, в ухо, но на этот раз больно не было. Удар оглушил его, и он начал сползать вниз. Рука в перчатке снова замахнулась, и Лукас схватил ее здоровой левой, потянул к себе, прижал к груди и рухнул на нее всем своим весом. Когда они упали на бетонную дорожку, он услышал крик, донесшийся как будто издалека, и почувствовал, как что-то хрустнуло. По-видимому, он сломал противнику руку. Лукас испытал смутное удовлетворение, хотя и чувствовал, что проигрывает в этой схватке и его вот-вот убьют.

Услышав звон бьющегося стекла, он не понял, что это такое, но почувствовал, что давление стало слабее.