– Еще немного, и парк превратится в новый полигон с черным кодом, – съязвил метаморф, совершенно не ожидая, что Сумеречная ответит.

– Скорее, твоей могилой и хвалебной надписью: «Здесь издохло многоликое чмо, уродец рыжий, ублюдок Дао-дво!»

А вот и пробуждение истинной смертьнесущей, смекнул Гер и смачно выругался про себя. Это не артефакт, Таррах его задери! Это дар о себе напомнил. И чтобы он затих, нужно докричаться до одаренной. Проклятье!

Увернувшись от очередной петли и наветрия, Дао-дво на свой страх и риск преодолел разделявшие их с девчонкой метры и решительно взял оказию за плечи.

– Сумеречная? Намина, опасности нет. Приди в себя, сероглазая. Ты здесь, со мной, все хорошо, все тихо. Сумерька, очнись…

Она ответила почти сразу, но в это «почти» успело войти еще три проклятья и, как ни удивительно, один ведьминский сглаз. Распознать, что за дрянь она на него накинула, метаморф не успел, зато в полной мере насладился хлесткой пощечиной и гневной отповедью:

– Даже не надейся, что я успею пристраститься к твоим поползновениям! Ты омерзителен! – проорала она, а затем перешла на придушенный злобный шепот: – Присосался хуже нетопыря – ни вдохнуть, ни выдохнуть! А еще заявляет – паршивый результат. – Мастерски передразнила его голос и опять начала орать: – Знаешь, где я твой результат видела?!

Он смотрел с улыбкой. Маленькая и такая ядовитая. Глаза, грозовые и грозные, метают молнии, губы припухшие и оттого зовущие их еще раз поцеловать, волосы – сказка, растрепанные и блестящие в солнечном свете, словно Сумеречная только что с постели поднялась, румянец туда же – горячечный и знойный. А самое невероятное – запах кожи, разгоряченной в пылу борьбы. Он стал насыщенней и ярче.

– В могиле видела? – предположил заинтересованный ее вспышкой Гер. Все же отошла девчонка быстро, не пришлось прибегать к крайним мерам, а значит, можно и пошутить.

– В мертвецкой! – рявкнула она, одернув рубашку и дрожащими руками застегивая китель. – А еще раз под одежду полезешь, я обещаю… Нет, предупреждаю, слово мяукнуть не успеешь, я лишу тебя жизни! Понял?!

– Хм, – усмехнулся он и поправил крохотную ошибку. – Не мяукнуть, а бекнуть.

– Что?

– То, что слышала. В отличие от кузенов моя ипостась не отличается кошачьей грацией, зато обладает завидным упрямством. – Судя по ошарашенному взгляду, оказия ничего не поняла. Еще бы, после такой встряски некромантка не скоро соберет мозги в кучу. Метаморф улыбнулся, пояснил: – Моя первая, то есть истинная ипостась – ягненок, окрас стальной или, как его еще называют, дымчатый.

– А…

– И на будущее, – произнес он, едва Сумеречная в изумлении открыла рот, – звать бараном не советую. Могу осерчать. И чего ты так смотришь на меня? Ждешь, когда вырастут рога, наставленные при помощи Даррея?

– Нет, я… – Девчонка моргнула и опять замолчала, с опаской глядя на него.

– Что, боишься? – Многоликий заломил бровь.

Ее молчаливая оторопь длилась недолго, а вылилась в настоящую издевку.

– По правде сказать, мне плевать, кто ты есть: баран или варан, куда больше интересует, кто тебе морду за меня набил. – Для ее же блага ей следовало замолчать, но нет, продолжила вещать с довольным видом: – Вот сейчас прям все, как я хотела. Под правым глазом синяк, на скуле внушительная царапина, нос сломан или разбит, на шее явно была удавка, а самое классное, что ты, паразит, остался без своей шевелюры!

Улыбка медленно сползла с лица Дао-дво. Синяки и отметины он бы еще простил, на теле метаморфа их целая коллекция, подумаешь, добавилась еще пара-тройка, но волосы…

– Что ты сказала? – Рука медленно потянулась к затылку. Нащупал внушительную плешь. – Таррах! Что это значит? Я же увернулся от твоей петли и от Лавового потока! – вспомнил наконец-то проклятье, от которого не одно дерево полегло.

– На проклятье не похоже, скорее, наговор облысения, без вмешательства само пройдет через три дня, – дала профессиональную оценку окончательно пришедшая в себя оказия и уже осознанным взглядом обозрела пространство. – Не поняла… а что ты имел в виду, говоря, что уворачивался от моих прок– лятий?

– Всего лишь то, что ты умеешь дать сдачи, – огрызнулся Гер, хватая некромантку за локоть. – А теперь объясни, что значит через три дня?!

– Облысеешь, – призналась поганка, ошарашенно взирая на поляну позади метаморфа.

– И волосы опять отрастут?

– Н-не-неужели это все я?!

– Намина! – ради ответа пришлось ее встряхнуть. – Хватит смотреть на дела рук своих. Немного поигрались и забыли, ничего страшного в этом нет. Теперь ты можешь внятно объяснить, что ты нас– лала?

– Я? Все-таки я…

– Ты-ты, ну?

Смертоносная малявка медленно перевела взгляд с обуглившихся деревьев на разведчика, сглотнула и заторможенно ответила тихим, почти неслышным голосом:

– Наговор облысения завершит свое действие только после полного выпадения волосяного покрова…

– Через три дня, я понял, – рыкнул многоликий, поторопив ее объяснения: – Рост волос когда возобновится?

– Через две недели или два месяца в зависимости от силы посыла… а посыл был… – и замолчала, прикусив губу.

Все ясно.

Глядя на Дао-дво в эти мгновения, я думала, что он меня на куски порвет, размажет по стволу ближайшего сгоревшего дерева и закопает в его же угле… Невероятно, но рыжий, который вот-вот станет бывшим рыжим и будущим лысым, медленно вдохнул, выдохнул и рассмеялся.

– Графитовый? – Милостивый боже, неужели он двинулся от моих проклятий? А ведь мог, смутно, как во сне, но я помню, что хотела на него наслать. Мамочки! – Гер, Гер, ты только не злись, ладно, я… Извини, я не хотела. Только не переживай ты так, мы с Тагашем найдем рецепт восстановления и…

– Проклятье! – не слушая, меня воскликнул метаморф. – В этом году кубок победителей в королевских играх получит не раненый, а лысый… Потеха!

Надо же, и откуда такая уверенность в том, что мы победим?

А разведчик лицо потер и застыл, глядя в небо. Уточнять, с чего вдруг он, а не Равэсс, заберет кубок, я не стала. Прищурилась, ожидая нового всплеска недовольства, но Дао-дво молчал.

– Рыжий? – позвала я через минуту. – Ау, ты ничего не забыл? Мы тут как бы не просто так стоим…

– Ах да! – спохватился он с улыбкой, затаенной в уголках губ, забрал у меня свой браслет, щелкнул им и посмотрел на проявившуюся схему. – Успели.

– Что успели?

– Смыться, – ответил разведчик «глубокомысленно» и посоветовал: – Завязывай с этим прозвищем, Сумерька, я вскоре перестану рыжим быть.

А я смотрю на лы… все еще рыжего и никак понять не могу, почему он такой спокойный. Конечно, Симпатяшка намекала когда-то давно на живительную силу наших поцелуев для него, но неужели ответ заключается только в этом? Нацеловался всласть и доволен. Нет, тут явно что-то не так.