Во всяком случае, мириться с этим настоящий советскийстудент Березкин никак не мог!

После этого происшествия кое‑кто перестал здороватьсяс Березкиным, а одна знакомая девушка сказала: «Я все думала: кого‑то тымне напоминаешь! Только теперь поняла, кого – Павлика Морозова».

Березкину это сравнение польстило: он видел портрет ПавликаМорозова в энциклопедии, и ему понравились горящие глаза юного ленинца, егочистый, открытый взгляд…

К окончанию института Березкин занимал в комитете комсомолазаметный пост, был, несмотря на молодость, членом партии, и самое главное – егосерьезный неулыбчивый покровитель, которого боялись не только в парткомеинститута, составил о нем окончательно положительное мнение и рекомендовалсвоего юного друга в райком комсомола.

Здесь Алексей тоже нашел много возмутительных проявленийчуждой идеологии. Встречи с неулыбчивым покровителем стали более редкими, но отэтого не менее содержательными. Теперь они обычно происходили на специальнойквартире, с соблюдением некоторых мер конспирации. Оказалось, что зараженныечуждой идеологией люди тоже зачастую имеют влиятельных покровителей, идействовать против них нужно осторожно и вдумчиво. Как и действовал на новомпоприще Алексей Игоревич Березкин.

Постепенно, благодаря продуманной и целенаправленнойподдержке неулыбчивого покровителя, Березкин занимал все более и болеезначительные посты, но тут случилось страшное: чуждая идеология проникла насамый высший уровень, и борьба с ней сделалась практически невозможной.

«Рыба гниет с головы», – сказал неулыбчивыйпокровитель.

И он был прав. Над бескрайними просторами страны все сильнееи явственнее разносился запах гниющей с головы рыбы.

События развивались с катастрофической скоростью. Странаменялась на глазах, и однажды утром Березкин ее просто не узнал.

Страна стала другой, но неулыбчивый покровитель оставалсявсе таким же: неулыбчивым, серьезным и надежным, как скала.

В новых обстоятельствах линия его поведения изменилась. Еслираньше он придавал определяющее значение идеологии, то теперь говорил, что напервый план вышли экономика и финансы. И очень вовремя помог своему молодомудругу занять заметный пост сначала в финансовом комитете мэрии, а потом – вочень важном Комитете по управлению городским имуществом.

Сам покровитель давно уже перебрался в Москву и водил тамдружбу с человеком, которого прежде не допустил бы ни в одну серьезнуюорганизацию, не принял бы в партию, не утвердил бы ни на одну стоящуюдолжность.

Новый друг неулыбчивого покровителя был, как раньшевыражались, лицом еврейской национальности, что само по себе делало его вглазах Березкина совершенно чуждым, неприятным и подозрительным. Мало того,этот человек, Михаил Львович Ярославский, был капиталистом, миллионером изновых, то есть очевидным классовым врагом, агентом влияния. Именно с такимилюдьми Березкин боролся всю свою сознательную жизнь, а теперь приходилосьдействовать в интересах Ярославского, у которого чуждая идеология была написанана лице, выступала изо всех пор…

Но Алексей Игоревич за последние годы стал достаточно гибоки понимал, что в тактических целях, ради решения важнейших задач можно пойти навременный союз с кем угодно – даже с явным классовым врагом. Что он при этомсчитал важнейшей задачей, главной стратегической целью, ради которой готов былпойти на любые компромиссы, Алексей Игоревич предпочитал не уточнять.

Дело в том, что он уже давно не верил в построение светлогобудущего, и его стратегической целью стали большое богатство и большая власть,а такая цель волей‑неволей диктовала и соответствующие средства.

Со своим неулыбчивым покровителем он встречался теперь ещереже, но встречи эти были важны, как никогда. Березкин давно уже просил, чтобыпокровитель помог ему с переводом в Москву, где кипела настоящая жизнь иделались настоящие деньги. Покровитель обещал ему, но как‑то уклончиво,часто повторяя, что в Петербурге ему тоже нужен свой человек. Наконец в одну изпоследних встреч он сказал, что устроит этот перевод, если Алексей Игоревичпоможет Ярославскому приобрести один из крупных объектов недвижимости. Сначалазадача показалась Березкину несложной: предприятие, о котором шла речь, успешнодвигалось к банкротству, после которого провести закрытые торги с заранеепредрешенным результатом не составило бы для Березкина труда. Однако, наблюдаяза развитием событий и понемногу подталкивая их в нужном направлении, АлексейИгоревич вдруг понял безошибочным чутьем матерого номенклатурного волка, что унего появился неизвестный враг, такой же опытный и хитрый, как он сам, ноимеющий перед ним очень важное преимущество: Березкин своего противника не знали поэтому не мог предпринять разумных шагов, не мог нанести ответного удара.

Кульминацией деятельности его неизвестного врага стала сериягазетных публикаций, подписанных каким‑то никому не известным АлександромКречетовым. Тщательно выстроенная газетная кампания сначала исподволь привлеклавнимание публики к операциям в сфере коммерческой недвижимости, дала понять,что в этой области делаются темные дела и творится криминальный беспредел, а затемна эту подготовленную почву упали невесть откуда появившиеся документы за его,Березкина, подписью…

Еще больше осложняло ситуацию то, что одновременно спроведением газетной кампании произошло два убийства.

Первое – убийство Алевтина Фадеевой, преданной иисполнительной женщины, чьими услугами Березкин пользовался, когда нужно былосвязаться с очередным покупателем или арендатором объекта, чтобы не светитьсясамому, – Алексей Игоревич расценил, как очередной удар в тайной войне,которую вел против него неизвестный противник.

Алевтина была полезна, надежна, неболтлива, ее потерянеприятна, но поправима – найти человека на ее место не составит труда, и однакандидатура уже была у Березкина на примете. Но если эта смерть казалась вполнепонятной и объяснимой, то убийство Антонова, коллеги и соперника, такого же,как сам Березкин, заместителя председателя Комитета, чрезвычайно удивилоАлексея Игоревича.

Грешным делом он подозревал, что именно Антонов – его тайныйвраг, именно он затеял всю эту партизанскую войну. Смерть Антонова никак неукладывалась в эту концепцию, она была непонятна и, как все непонятное, пугалаи настораживала.

Антонов был серьезным противником, он гораздо дольше, чемсам Березкин, варился в номенклатурном котле, имел большие связи, но он былпредсказуем, Березкин знал его слабости и уязвимые места и мог воспользоватьсяими, например, неумеренной страстью Ивана Андреевича к полноватым молодымблондинкам. Теперь же приходилось перестраиваться, высматривать в своемокружении другого врага, причем Березкин постоянно чувствовал этого врага усебя за спиной, ощущал его дыхание, ловил на себе его пристальный угрожающийвзгляд…

Конечно, сейчас, после идиотских газетных публикаций,сторонним наблюдателям, да и тем, кто много лет проработал во властныхструктурах, стоптал не одну пару ботинок в коридорах власти, может показаться,что позиции Березкина пошатнулись, что он не удержится на своем посту. Поэтомутак изменилось отношение к нему обслуги, чутко, как барометр, определяющейвлиятельность и перспективы руководящих работников.