Телефон молчал. Березкин посмотрел на часы. Была ужеполовина первого. Есть не хотелось, но он решил дойти до буфета и взять хотя быкофе с бутербродом, чтобы вся эта сволочь не думала, что он испугался иотсиживается у себя в кабинете.

Надев решительное и волевое лицо, привычно подняв левуюбровь, он прошел приемную, уловив в Ольгиных глазах прежний испуг и неизбежноелюбопытство, чеканя шаг, преодолел сто пятьдесят метров, отделявшие его кабинетот закрытого «председательского» буфета, сел за стол с мрачным и начальственнымвидом.

Официантка Лена появилась на третьей минуте. Это само посебе плохо. Слишком долго. Раньше она укладывалась в минуту. Но еще хуже былото, что она положила перед ним меню – выбирай сам.

Раньше она угодливо склонялась, придвигая податливыйаппетитный бюст, и интимным полушепотом сообщала, что сегодня особенно хорошапаровая осетрина, или грибочки, или судак орли.

А сейчас – бросила на стол меню, стоит прямо, какАлександрийская колонна, и ждет указаний.

Черт, черт! Никто не чувствует настроений и намеренийруководства так, как эта челядь. Что же творится, что происходит? Неужели всеиз‑за дурацкой статейки, из‑за публикации в газете? Да кто у насобращает внимание на прессу? Вон, генпрокурора в порнофильме показали – иничего! Компромат мерили чемоданами, взвешивали на грузовых весах!

– Кофе и бутерброд с бужениной! – бросилофициантке. – Буженина свежая?

– Нормальная, – кинула, как рубль бомжу, и пожалаплечами.

Ну, милочка, ты у меня долго не проработаешь! Вот кончитсяэта история, рассосется, и я лично позабочусь… и о вахтерше тоже… а может,потому и хамят, что знают – не рассосется?

Съел буженину, не почувствовав вкуса, вернулся в кабинет.Проходя через приемную, на всякий случай осведомился, не звонил ли Сам? Ольгаиспуганно помотала головой. Закрыл дверь, торопливо сбросил напряжение с лица,снова раскрыл папку.

И тут телефон зазвонил.

Алексей Игоревич едва не сорвал трубку в первую же секунду,так извелся от ожидания и неизвестности, но все же взял себя в руки, переждалтри звонка, чтобы дать почувствовать свою занятость, два раза глубоко вдохнул ивыдохнул, успокаиваясь, и, наконец, снял трубку.

– Березкин слушает.

– Я все знаю, – раздался в трубке незнакомыйжаркий женский голос.

– Что? Кто? Кто это говорит? – забормоталБерезкин, судорожно пытаясь припомнить, знаком ли ему этот голос. – Что вызнаете?

– Про Ивана Андреевича, – жарко прошелестело втрубке. – Ты думаешь, это сойдет тебе с рук? Ты меня оставил в нищете!

– Да кто это говорит?

– Ты – убийца!

– Что за чушь вы несете! – Березкин хотел броситьтрубку, но не мог решиться, он пытался понять, что стоит за этим диким звонком?

Рука, державшая телефонную трубку, дрожала, но он не замечалэтого, как не замечал и того, что его лоб покрылся мелкими капельками пота.

– Я знаю, что ты сделал это, – проворковал женскийголос, – не сам, конечно, ты все делаешь только чужими руками, но всеравно это – ты! И я могу это доказать, у меня есть убедительные улики!

– Кто вы, кто это говорит? – Березкин даже сам неузнавал своего голоса, таким он стал сиплым и растерянным.

– Ты знаешь, кто это говорит. Это Лика. Ты оставил менянищей. Иван был для меня всем. – В трубке послышался ненатуральныйвсхлип. – Смерть любимого человека ничем нельзя возместить, но помочь мнеденьгами ты просто обязан!

– Господи, кто это? – повторял Березкин какзаведенный. – Какая Лика? Я не знаю никакой Лики! И вообще, что за дикийразговор? Я ровным счетом ничего не знаю о смерти Антонова!

– Еще как знаешь, – раздалось в трубке, – нов одном ты прав: этот разговор не телефонный. Я с тобой свяжусь. И запомни:если ты не поможешь мне, тебе уже никто не сможет помочь!

В трубке раздался сигнал отбоя. Березкин еще долго сидел застолом, тупо уставившись в яркий календарь на противоположной стене. Чтопроисходит? Кто‑то хочет с ним разделаться, но кто?

Лика проснулась от звонка. Последнее время она частопросыпалась от звонка, но, проснувшись, осознавала, что звонок ей простоприснился. После смерти Ивана Андреевича у нее что‑то случилось снервами. Раньше она даже не думала, что они у нее есть – нервы. Ей казалось,что все, кто на них жалуется, просто хотят выпендриться, привлечь к себевнимание, хотят, чтобы с ними носились, подавали лекарства, смотрели с жалостьюи участием. Но теперь, после смерти богатого любовника и связанного с этимскандала, она сама стала вздрагивать, оборачиваться на улице: ей казалось, чтокто‑то смотрит ей в спину. И начались проблемы со сном. Ночью она долгоне могла заснуть, смотрела ночные телевизионные каналы, даже стала читать, чегос ней раньше никогда не случалось. Засыпала только под утро и потом спала дополудня, а то и дольше, и просыпалась от звонка в дверь.

Проснувшись, в первый момент она думала, что пришел ИванАндреевич и нужно открыть ему… Но потом окончательно приходила в себя ивспоминала, что Антонова нет, он убит – и испытывала сложное противоречивоечувство. С одной стороны – освобождение: больше не будет его нездоровогодряблого тела, скучных, жадных торопливых объятий, лживых похотливых глаз.

С другой стороны, ей чего‑то стало не хватать… Ейхотелось связанного с Антоновым чувства значительности, влияния, почтительныхулыбок ресторанной обслуги. Ей стало без Антонова просто скучно. Да и деньги,хоть он и давал ей довольно много, и у нее хватило ума кое‑чтооткладывать, – тем не менее их было явно недостаточно, и скоро это ужестанет настоящей проблемой…

Короче, Лика просыпалась и осознавала, что звонок в дверь ейпросто приснился, а Антонова уже нет в живых.

Но на этот раз звонок раздался снова, после того, как онауже окончательно проснулась и вспомнила о своей скучной свободе. Звонокпрозвучал еще раз – вежливый, деликатный. Так не звонят участковые милиционеры,находящиеся при исполнении, так не звонят сотрудники энергосбыта или горгаза,исполненные чувства собственной значимости, так не звонят молодые люди додвадцати лет, уверенные в том, что весь мир им что‑то должен и неторопится отдавать долги.

Так звонят вежливые соседки, заглянувшие за щепоткой солиили стаканом муки, так звонят работники кабельного телевидения, собирающиеквартальную плату, так звонят сотрудники агентств по опросу общественногомнения – короче, так звонят люди, которым от тебя что‑то нужно и которыепоэтому становятся вежливыми.

Поняв характер звонка, Лика не стала торопиться: если надо –подождут. Она потянулась, встала с кровати, накинула на голое тело легкийдомашний халатик, бросила взгляд в зеркало, пару раз прошлась щеткой по пышным,даже со сна красивым волосам, бросила взгляд на часы, весело удивилась тому,что проспала до часу дня, и только потом пошла к двери.