– Может произвести впечатление, – уклончивоответила Ираида и разговора на эту тему не поддержала.

Мамуля со своим милым другом вернулись поздно ночью, когда якрепко спала. Утром на кухне царила благостная тишина, никто не суетился вокругненаглядного Петеньки, не покрывал стол красивой скатертью и не демонстрировалфамильное серебро. Я в полном одиночестве позавтракала омлетом из двух яиц –скажу откровенно, только на яичных желтках желтый цвет не вызывает у меняраздражения, – выпила большую чашку кофе с молоком и набрала номерМишкиного мобильника. Однако, хоть времени и было девять утра, женский голосответил мне, что абонент временно отключен или находится вне зоны действия. Всеясно: Мишка еще дрыхнет. Интересно, когда он собирается прийти в редакцию? Мненевтерпеж узнать, что он там успел накопать. По домашнему телефону я, однако,звонить постеснялась: все же достаточно рано.

Мамуля выползла на кухню в халате, но уже причесанная инакрашенная. Боится показаться своему Петеньке после сна в естественном виде!Во мне внезапно вспыхнуло раздражение на Петра Ильича. Из‑за него мы сматерью живем как кошка с собакой. Ведь вчера из‑за несчастного шарфикаона действительно чуть было не убила меня словарем. А шарфик, видно,Леопольдовна случайно ко мне в шкаф положила…

– Как твои дела? – поинтересовалась мамуля.

– Как сажа бела, – нелюбезно ответила я иотвернулась к окну.

– Петр Ильич видел в газетах твои статьи, –продолжала мамуля, ничуть не смутившись, – сказал, что неплохо написано.

– А я вообще‑то не для Петра Ильичастараюсь, – хамски заметила я, повернувшись и глядя мамуле прямо в глаза.

Если бы она начала меня воспитывать, как обычно, я бы всевысказала насчет проходимцев, которые обманом поселяются в дом, а самипохаживают к хозяйкиной близкой подруге. Но мамуля вдруг как‑топотускнела, спрятала глаза и бочком удалилась в ванную. Этот раунд остался замной, но, честное слово, никакого морального удовлетворения я не получила.

На автобусной остановке я снова набрала номер Мишкиного мобильникаи снова получила тот же ответ. Растяпа Мишка, забыл включить телефон!

В редакции меня встретил Кап Капыч, бледный и растерянный.

– Сашенька, ты только не волнуйся, – обратился онко мне дрожащим голосом.

– Что? – Я никогда не видела Петю таким, и поэтомувстревожилась.

– Ты только не переживай… все могло кончиться гораздохуже…

– Да не тяни ты! – закричала я. – Говорисразу!

– Вот, выпей валерьяночки, – протягивал мне КапКапыч стаканчик и, когда я решительно отвела его руку, он сказал: – Понимаешь…Мишка… Он вчера ехал на машине…

– Что?! – Мне казалось, что я громко ору, но насамом деле голос сел.

– На перекрестке врезался в грузовую фуру, –печально произнес Кап Капыч, – сейчас в больнице, в реанимации, в тяжеломсостоянии…

Он чудом успел подставить стул, иначе я шлепнулась бы прямона пол – ноги не держали.

– Господи, – бормотала я, – Господи…

Мишка влез в это дело, стал искать доказательства и вотбуквально в тот же день попал в аварию!

– Как же это случилось? – тихонько спросила я КапКапыча. – Ведь Мишка – такой замечательный водитель! У него стаж –пятнадцать лет…

– Тормоза отказали, – Петя пожал плечами. – Ис хорошим водителем может случиться…

Я пошла было к своему столу, но вдруг встала, на месте.

– Как – тормоза? Да он вчера мне говорил, что толькочто тормозные колодки поменял и тормоза отремонтировал! – И оттого, чтоПетя смотрел на меня с искренней жалостью, я озверела и кинулась на него: – Тычто, не веришь мне? Я точно знаю про колодки. Это его нарочно, нарочно…

– Ну успокойся, милая, – Кап Капыч обнимал меня игладил по голове, – не нужно так расстраиваться… Все могло быть гораздохуже… А так – есть еще надежда, что все обойдется…

Уткнувшись в широкую грудь Кап Капыча, я поняла, что следуетнемедленно взять себя в руки. Если я буду так истерически орать, никто ислушать не станет, подумают, что девица рехнулась.

– Чем это вы тут занимаетесь? – раздалось рядомзнакомое шипение. – Другого места не могли найти, чтобы пообжиматься?

Разумеется, это была Гюрза. Никак не отреагировав на ее слова,я оторвалась от Пети и стала надевать куртку.

– Ты отвезешь меня? – обратилась я к нему.

– Разумеется. – Кап Капыч бросился выключать свойкомпьютер.

– Куда это ты собралась, Петухова? – ледяным тономвопросила Гюрза.

– В больницу к Котенкину, – ответила я, не глядя,мне было просто не до нее.

– Ты не находишь, что это слишком – решать личные делав рабочее время? – процедила Гюрза. – У Котенкина, знаешь ли,собственная жена есть, чтобы в больнице сидеть. Как бы вам у изголовья нестолкнуться…

Я взглянула на нее с изумлением – как можно говорить такое вданный момент? Но меня опередил Кап Капыч.

– Да пошла ты! – рявкнул он Гюрзе таким басом, чтолюстра задрожала, принтер на моем столе включился сам собой и начал печатать, аГюрзу ударной звуковой волной выдуло в кабинет и захлопнуло дверь.

К Мишке нас, разумеется, не пустили. Дали только посмотретьна него в окошко палаты реанимации. Мишка лежал на высокой кровати, такойнесчастный и опутанный проводами. Глаза его были закрыты.

«Надежда есть», – коротко ответил врач на все моипричитания и вопросы.

В машине я молчала, собираясь с мыслями, – прикидывала,что скажу Главному. Но перед глазами стояло лицо Мишки Котенкина, и в голову нелезли вообще никакие мысли.

Вернувшись из больницы, я на секунду зашла в свой отдел,достала из стола конверт желтой плотной бумаги и под удивленными взглядамисотрудников решительно направилась на четвертый этаж.

Распахнув дверь приемной, отмела легким движением рукифотомодель, бросившуюся навстречу с истошным криком:

«Александра Юрьевна! Вам не назначено!», и ворвалась вкабинет.

Не обращая ни на что внимания, видя только удивленные глазаглавного редактора, я шлепнула ему на стол документы Ахтырского и, последнимусилием воли удерживаясь от истерики, бросила:

– Вот. Это нужно немедленно печатать!

Брови Главного полезли наверх. Рядом раздался злобный окрик:

– Петухова, ты что себе позволяешь?

Обернувшись на этот голос, я увидела Гюрзу, которая сидела вкресле сбоку от редакторского стола с лицом, покрытым пятнами нервного румянца.Прибежала жаловаться, стерва, на меня и на Кап Капыча! И почему только Главныйее слушает?