Елена невозмутимо кивнула:

— Вы могли бы отличить прекрасное от уродливого, а точней, от никакого?

— Не всегда. — сказал Богаделов. — Тут проблема критериев.

— Вот и давайте называть вещи своими именами, хоть это и может показаться опасным. Но в конце концов язык не только для того, чтобы прятать мысли. Пустоту надо называть пустотою, халтуру халтурой, псевдоискусство псевдоискусством. Мы видим выдумку и понимаем, что за ней ничего не стоит. Кроме желания эпатировать, прокричать, вот я какой концептуальный, поразить балованного московского зрителя. Но только механическими приемами добиться этого невозможно.

— Нашу галерею посещают сотни людей ежедневно, — заволновалась Карина, — и всем нравится!

— Внимание, у нас звонок в студии! — перебил Богаделов. — Алло, говорите.

— У меня вопрос к вашей гостье, — бестелесный голос в студии смолк.

— Елене Птах, — подсказал Богаделов.

— Да-да. — голос был молодой. — Елена, вы правы. И такое положение сегодня не только в живописи и скульптуре. Не пора ли нам разложить костры на площадях и спалить все, что в больших количествах поставляют нам…

— Вот такой хулиганский звонок, — деловито выправляя положение, улыбнулся ведущий.

— Наверное, жечь все же не стоит. — сказала Елена. — Давайте жить, понимать, чувствовать самостоятельно. Я вот предлагаю всем, кто нас смотрит, на день-два выключить телевизоры. Может статься, мир настолько интереснее, что и включать не придется?

— Спасибо, спасибо, — забормотал ведущий. — А сейчас мы прервемся на рекламную паузу. Смотрите нас завтра в это же время. В студии сегодня были Карина Добронравова, хозяйка галереи «Астрал», и Елена Птах.

На выходе из студии Елена встретила Михалыча. Поднявшись со стула, откуда он следил за прямым эфиром, водитель или кто он еще, подошел к Елене, улыбнулся.

— Ну, с крещением! Молодец, дочка.

Поправил какую-то складку на ее вороте:

— Хорошо говорила. Правильно. Даже страшновато за тебя, такую. Впору охрану приставить.

Ее удивило, что уже второй человек намерен ее защищать. От чего?

Елена шла домой, и на душе у нее было легко. Как никогда. Ничто не давило, не смущало. А после эфира и Богаделов, и Карина выглядели кисло. И одновременно взбудоражено. Как ни настаивала Карина, Елена отказалась от автомобиля, хотелось прогуляться.

У самого подъезда неожиданно прозвучал знакомый голос:

— Добрый день, Лена. Выглядите прекрасно.

Елена оглянулась. На скамейке сидел, положив ногу на ногу, ее недавний добровольный телохранитель, Кирилл, собственной персоной.

— Привет, — нерешительно проговорила Елена. — Вы меня ждете?

— А то кого же, — улыбнулся Кирилл. — Только что видел вас в прямом эфире. Поздравляю, снова победа.

— Э-э… — протянула Елена, стараясь скрыть, что комплимент пришелся ей по сердцу. — Спасибо, конечно. Вообще-то у меня не было такой задачи.

— У меня для вас еще один подарок. — полез в карман Кирилл.

— Еще один? — Елена догадалась: он имеет в виду розы. — Да, спасибо огромное за букет. Там не было вашего номера, а то я бы обязательно позвонила, поблагодарить.

— Ну, это не обязательно. — произнес Кирилл. — Но теперь у вас будет номер. Вот, держите, мой номер здесь, в памяти, — он протянул ей маленький сотовый телефон, почти насильно вложил в руку.

Ласково кивнул на прощанье и развернулся.

— Подождите! — крикнула растерявшаяся Елена.

— Дела, — отозвался он и пропал за углом.

Ну и ну! Елена повертела в руках серебристую коробочку. Она не умеет обращаться с такими вещами. Мало того, игрушка, наверное, дорогая. Сегодня же вечером она позвонит Кириллу и предложит забрать эту штуку.

Елена застала себя бессмысленно взирающей на настенный календарь. Глаза устали от электрического света настольной лампы в зеленом абажуре. Распластанная на столе ученическая тетрадь с неровными строчками закрылась, и чернильная ручка — Елене нравилось это старомодное стило — откатилась, наткнулась на томик Семена Кирсанова. От долгого сидения в неподвижности болели плечи.

Постепенно, отвлекаясь от сочинения, Елена приходила к горестным размышлениям. О природе всего, как она это называла. Подумать только, нигде нет таких заказников, заповедных пространств, где люди бы вели себя так, как им нравится. Метро, школьный класс, дом, кинозал, выставка, театр, музей. Не надо быть на Красной площади, на Тверской, на произвольной остановке трамвая, в кафе или в цирке, чтобы понять, что там сейчас происходит, кто пришел.

И если в вагоне разбушевавшийся дед сгоняет клюкой попутчиков с сидений, а на площади оригинальничает студент, исполняя Болеро на боливийской свирели, — эти и им подобные мелкие события суть незначительные отступления от канонов, исключения, которые подтверждают правила лучше самих правил.

А где-то ведь бытует необычный танец и мимическое искусство, художники натягивают канат через поле — низачем, просто так, ради самого действия.

Возможен ли бунт? Если и возможен, то для какой-нибудь необычной, нездешней личности. Но не для Елены. Нельзя совершить прыжок неожиданно для Бога.

Да еще этот Кирилл… Майка, верная наперсница, должна подсказать, как себя с ним вести.

— Он мне сотовый преподнес, как бы этот сотовый ему половчее вернуть?

— Чего? — Майка изумилась всерьез. — Вернуть? Да, ты похоже не в себе, дорогуша. Уясни, ты восходящая звезда. И должна принимать все сопутствующее этому как должное. Телефоны, яхты, самолеты…

— Да ну тебя!

— То, что для тебя дорого, для него пустяки. — отрезала Майя. — Дай человеку сделать тебе приятное.

— Но я же буду чувствовать себя обязанной.

— Вот это сразу выкинь из головы. Это он должен чувствовать, что ты его облагодетельствовала. Не отказывай поклоннику в удовольствии надеяться. Он ведь не тебе, а себе самому сделал этот подарок.

— Софистика.

Елена взвесила сотовый в руке. Расставаться с вещицей не хотелось. Не слишком ли накладны некоторые принципы?

— Невероятно! — Богаделов был удивлен, и сам не замечал, что говорит с интонациями из рекламного ролика. — Посмотрите на это.

Он торжественно держал обеими руками лист с диаграммой. Креативный совет телекомпании глядел на него, ведущего и продюсера собственной программы, как собрание ученых могло бы взирать на только что выведенного клона давно заледеневшего мамонта.

— Рейтинг нашей передачи поднялся на пять пунктов. Сразу, как мы дали прямой эфир с этой скандалисткой, Еленой Птах.