– Теперь, Гирш Вульфович, вам нужно, очевидно, уговорить меня, – вставил я, когда до меня дошла очередь. – Я прекрасно знаю, как тяжело работать, когда начальство ждёт от тебя результатов на следующий день.

– Это верно, но сейчас у нас другая задача. Как говорил Наполеон: «Сначала нужно ввязаться в драку, а потом решать, как её выиграть». А вас мне уговаривать не нужно. По-моему, вы уже созрели. Поздравляю.

Да, он был прав. Я давно мечтал о большой и важной работе, поэтому, несмотря ни на что, уже включился в процесс. С первого дня для меня было ясно, что распознавание раковых клеток – важная, но всё же частная задача, а нужно решать общую задачу распознавания совокупности микрообъектов. Тогда одно и то же устройство сможет проводить также анализ крови, ДНК и прочее… А если такое устройство подключить к телескопу, то можно будет решать и задачи навигации.

– Как вы смотрите на мою командировку в Сочи? Ненадолго – на неделю? – вырвалась у меня случайно во время разговора с Чернобелым. Вначале я даже не рассчитывал на благоприятный ответ, но, увидев вопросительный взгляд начальника, продолжал уже уверенней. – Нужно написать несколько заявок на изобретения, застолбить, пока не поздно. К тому же товарищ полковник (так мы часто называли Якова Ароновича) пригласил меня, – он сейчас отдыхает в санатории вооружённых сил.

– Я не возражаю, но пусть подпишет командировку Брауде, – сказал Чернобелый. В таких вещах он был очень осторожным.

– В Сочи? – профессор посмотрел на меня из-под очков. – Именно сейчас, в разгар сезона? И какую вы придумали цель командировки?

– Проверка работоспособности наших устройств на телецентре, – выдал я домашнюю заготовку.

– Наших – это плохо, – сказал он, – нужно конкретней. Всё равно никто не поверит, – добавил он.

Так и получилось. Первый человек, который не поверил мне, был главный инженер сочинского телецентра. Он повертел в руках мою командировку, а затем сказал: «Устройство работает хорошо. Будете проверять, или как?»

Мне очень понравилось это «или как», но поступить «или как» я почему-то не смог, поэтому ответил:

– Да, наверное, посмотрю, – но добавил, что у меня здесь ещё очень много работы. Если бы он заинтересовался, я бы ему рассказал, какой. Чего скрывать? Но он, как видно, привык к таким маленьким хитростям, к тому же у него были вопросы по материалам моей первой книги. Оказалось, что он намеревается сделать небольшое устройство. Самостоя тельно. Не каждый специалист легко раскрывает свои замыслы. И это понятно. Но после некоторых вопросов я спросил его:

– Я понял, что вы хотите сделать электронную почту. Зачем это вам нужно?

Мой собеседник несколько смутился, а затем ответил:

– Ну, знаете, не вам мне объяснять. У нас интенсивная связь с другими телецентрами. Порой такая, что телеграфный аппарат не справляется. Вот и возникла задумка сделать дисплей, а результат совместить с картинкой и выводить на мониторы всех технических служб. В вашей книге это всё описано.

– Не только описано, но уже и сделано, – заметил я, – присылайте своего инженера. Мы дадим ему готовые схемы, и всё будет тип-топ.

– Почему инженера? Я сам приеду в Москву и привезу официальное письмо, мы можем и деньги заплатить… Для нас это очень важно, – добавил он. Вектор недоверия резко изменил своё направление, и наше расставание происходило уже в совсем другой тональности…

– В следующий раз, когда соберётесь к нам, сообщите о дне приезда. Мы вам поможем с жильём. Можно электронной почтой.

«Нужно будет рассказать Чернобелому, – мелькнуло в голове, – пусть не думает, что только начальников хорошо встречают на телецентрах. Какой-то идиотски замкнутый круг. В моих работах большая нужда, все предлагают деньги, которые не возьмёшь и не реализуешь. И как долго ещё будет существовать этот грёбаный строй?»

– Ну, как дела? – встретил меня полковник бронетанковой академии. – Отметили командировку? Идёмте вместе искать жильё. Выберем этот квадрат и начнём прочёсывать его снизу вверх. Что-нибудь найдём. Плохо, что на одну неделю. Не любят они таких, несерьёзных.

Следует сказать, что Яков Аронович недавно защитил докторскую диссертацию и после недельного отдыха совсем не был похож на грозного военного. А короткие шорты и белая панамка удачно дополняли это мнение. К тому же его диссертация была чисто математическая, а это, что ни говори, как-то сглаживает дистанцию между военным и штатским сословиями.

– Я не успел вас поздравить с защитой докторской, Яков Аронович, спешу это сделать, пока вы не стали генералом, – заметил я.

– Можете не спешить, таким, как я, генерала не дают. Даже если я две докторских защищу.

– У вас что, проблемы с партбонзами? – не унимался я. Совсем недавно, на офицерских сборах, где «оттрубил»

два месяца, у одного генерала на лекции спросили, может ли беспартийный стать генералом. Наш лектор, человек, по всей видимости, прямой и честный, подумал некоторое время и сказал примерно следующее: «В принципе, может, ни в одном уставе такого запрета нет, но наше бытиё, как вы знаете, не всегда укладывается в рамки устава. И я в своей жизни беспартийного генерала не встречал».

– Да нет, с партией у меня всё в порядке… Девушка, не нужен ли вам молодой учёный из Москвы?

Последняя фраза относилась уже к женщине довольно пожилого возраста.

«И чего он так обращается к женщине, – подумал я, – ведь она может и обидеться».

Но она совсем не обиделась, а только спросила:

– На сколько дней?

– На неделю, а если понравится, то и больше, – успел ответить за меня курортник со стажем. Дама внимательно посмотрела на меня, как бы оценивая, насколько надёжный я плательщик и хватит ли у меня денег больше, чем на неделю, затем, сделав безразличное выражение лица, сказала:

– Нет, не нужен, – и добавила, – не подходит.

Жильё мы, конечно, нашли, правда, не так быстро и вдали от моря. Но зато в конце дня мы уже могли совмещать пляжные процедуры с обсуждением наших проблем.

– Я здесь уже кое-что обдумал, – начал молодой доктор физико-математических наук, – нам нужно в каждой заявке дать серьёзное математическое обоснование, как бы реализацию математического алгоритма работы устройства. Оно будет в какой-то мере продолжением нашей с Гурамом Левоновичем заявки на открытие. Вы ведь знаете, что Гурам Левонович не мог даже кривую Гауссова распределения нарисовать с одним экстремумом…

«Вот, кажется, и начинается то, чего я больше всего боялся», – подумал я. От этого, очевидно, не уйти, поэтому я с безразличным видом спросил:

– И какова судьба вашей заявки?

– Пока идёт только переписка, – ответил он.

– Боюсь, что, кроме переписки, у вас ничего не получится.

– Это почему же? – удивился он.

– Да потому, Яков Аронович, что вы имеете дело с Институтом патентной экспертизы, главным губителем и врагом всех изобретателей, который считает, что на математическую формулу, равно как и на математический алгоритм, авторское свидетельство не выдаётся. Это не изобретение, а игра ума.