— А она часто вам писала? — язвительно спросил у клиентки Дэш. — Может, рассылала смешные картинки с кошками всем контактам из своего почтового ящика?

Сэм не рассчитывал на фанатов Курта Кобейна, не рассчитывал на клиентов, желавших поговорить со своими бывшими, не столько мертвыми, сколько банально бросившими их. Не ожидал он и прихода Джорджа Ленора, который подписался на сервис лишь затем, чтобы спросить у жены, где она держала ключ от сарая; не знает ли, куда подевалась инструкция для посудомоечной машины; нужно ли ему звонить в клининговую компанию или они сами будут приходить, как раньше; в какой аптеке купить его любимый гель с алоэ вера, а также сколько минут держать картофель в микроволновке. На удивление, жена Джорджа смогла ответить на большинство вопросов.

Свой первый сеанс в их салоне Эдит Касперсон провела, крича на мужа. При жизни он ни во что ее не ставил. Пока он был жив, Эдит никогда не осмелилась бы на такое. Она настолько взбодрилась, что попросила стереть память проекции и пришла снова. Она приходила два раза в неделю в течение целого месяца: заказывала настройку проекции, закатывала мужу скандал, просила стереть, начинала все заново.

Семнадцатилетний Дэвид Молд пришел с гитарой и пел матери песни собственного сочинения, которые написал, тоскуя о ее уходе. Каждый день, целый месяц. Сэм никак не ожидал ничего подобного. Более того, Сэм думал, парень будет мешать другим клиентам, но они просто отвлекались на время от компьютеров, внимательно слушали Дэвида и даже тихонько ему аплодировали. Однажды Эдит Касперсон наклонилась к камере и сказала матери Дэвида:

— Миссис Молд, вы должны гордиться вашим сыном. Он у вас очень талантливый. Каждый день он дарит нам радость своими песнями.

На это Сэм тоже не рассчитывал.

Селия Монтроуз привела опечаленную дочь пообщаться с умершим папой. Сама миссис Монтроуз не отважилась на разговор с проекцией.

— Хочу запомнить мужа таким, каким он остался в моей памяти, — сказала она. — Хочу начать оплакивать его, чтобы однажды остановиться и жить дальше.

Но Келли хотела получить папу, а Селия была готова на все, лишь бы утешить дочь. На это еще Сэм рассчитывал, но он никак не ожидал, что Келли заставит отца помогать ей готовиться к вступительному экзамену по математике. Они часами просиживали в чате, но ни о чем, кроме математики, не разговаривали. Однажды после очень напряженного сеанса Сэм с Мередит нашли Келли, плачущую в туалете.

— Ничего-ничего, — обняла ее Мередит. — Я понимаю, тяжело так сильно тосковать по нему.

— Не в этом дело, — шмыгнула носом Келли. — Он так хорошо разбирается в математике! Мне все дается с трудом, а он любую задачку решить может.

— Не забывай, ему помогает мощный процессор, — утешил ее Сэм. — Он ведь не сам все считает.

— Папа, наверное, думает, я полная дура, — всхлипнула Келли.

Сэм позвонил своему отцу и попросил его добавить в алгоритм по воспроизведению Бенджамина Монтроуза ту самую программу с ошибочными вычислениями, которую отец написал для семилетнего Сэма. В следующий раз, когда Келли пришла упражняться в математике, Бенджамин убеждал дочь, что сумма углов треугольника равняется шести тысячам градусов, что «икс» всегда равен одиннадцати независимо от условия задачи и что число «пи» помогает вычислить квадратуру круга. Келли хихикала так, что чуть не свалилась со стула. Селия была признательна Сэму: благодаря ему дочь рассмеялась впервые за последние несколько месяцев. Сэму осталось лишь предупредить Селию: если Келли не поступит в хороший колледж, он не виноват. Как-то днем Мередит обнаружила Келли на диванчике в одном из закоулков салона. Она готовилась к экзамену с помощью Дэвида Молда. Компьютеров поблизости не было.

Первыми пользователями из серии родителей, потерявших ребенка, стали мистер и миссис Бенсон. Первыми, но, к сожалению, далеко не последними. Сэм ожидал таких клиентов, но это вовсе не означало, что он был морально готов. Чета Бенсонов потеряла единственную дочь — Мэгги. Она уехала учиться в колледж и в конце первого семестра, проведенного вдали от дома, выпала из окна. Они приобрели сразу весь пакет услуг, хотя в основном их интересовали текстовые сообщения — именно такой способ общения предпочитала Мэгги. Мистер Бенсон любил разговаривать с дочерью в видеочате, а его жена терпеть этого не могла. Она, в свою очередь, любила переписываться с Мэгги, а ее муж относился к письмам спокойно. Но они оба обожали получать эсэмэски от дочери и отправлять ей свои в ответ, хотя обычно умоляли: «Мэгги, ради бога, возьми и приложи этот проклятый телефон к уху и позвони родителям! Эсэмэски слишком короткие, и в них ничего не разберешь, а набрать текст занимает целую вечность. У тебя же телефон под рукой, так позвони!»

Мэгги Бенсон помогла Сэму многое понять о молоденьких девушках, чего он сам не понимал, будучи подростком. Они вечно говорили то, чего не имели в виду. А что они на самом деле хотели сказать, угадать было невозможно. Сэм с радостью оставил юных девиц позади, когда ему стукнуло двадцать. Этим девчонкам было еще рано пользоваться службой онлайн-знакомств и умирать, поэтому Сэм мог спокойно позабыть о них на ближайшие лет четырнадцать, по его подсчетам.

Однако, случается, и юные девушки уходят из жизни. Без сомнений, Мэгги Бенсон любила родителей, но в ее электронной истории не сохранилось эсэмэсок лучшей подружке с признанием «Знаешь, я так люблю маму с папой!», заметок в социальных сетях со словами: «Сегодня я поняла, как много родители сделали для меня» или писем бойфренду с объяснениями: «Послушай, я не приду к тебе сегодня вечером, меня не пускают родители, и я их полностью понимаю: они боятся, мы пойдем до конца, а нам еще слишком рано, и ты можешь обидеть меня, и, естественно, их страшит мысль о том, что их маленькая девочка потеряет девственность». Вместо этого Мэгги писала своему парню: «Родители — жуткие зануды, они ничего мне не разрешают!!!!» — и слала подружке сообщения: «Ненавижу предков! Они ничего мне не разрешают!!!!» — и писала в заметке: «Сегодня я поняла, как рада, что наконец уеду в колледж. Ура!! Свобода!! А то предки ничего мне не разрешают!!!!» Ну и так далее.

— Мне необходим переводчик, — объявил Сэм.

— Для чего? — удивилась Мередит.

— Для молодых девушек.

— Но зачем?

— Они не говорят то, что думают.

— Никто не говорит то, что думает.

— Все время — действительно никто. Но большинство все-таки хоть иногда говорит правду. Чаще всего.

— Молодежь сама не знает, что думает.

— Парни знают. Они думают одно и то же: «Хочу секса».

— Но они так не говорят! — возразила Мередит.

— Вообще-то, именно так и говорят.

— Хорошо, я буду твоим переводчиком.

— Ты не юная девушка.

— Была когда-то.

Сэм скептически оглядел любимую.

— Когда мне было тринадцать, — начала Мередит, — я сказала лучшему другу Люку Фельдштейну, что больше не хочу с ним дружить, потому что он пригласил меня на школьный бал, а я отказалась, так как Кимми Митчелл поспорила с Кристи Грейвс, что я пойду на бал с Люком, как потом выяснилось, из зависти, ведь ей тоже нравился Люк, но я-то думала, она считает, мне больше пойти не с кем, и я сказала Люку «нет», а он взял и пригласил Анну Вонг.