Ютта села, снова закашлялась.

— Айвен, что это?.. — спросила она, растерянно смотря на него своими огромными глазами цвета моря и неба, до краев наполненными слезами, ужасом, растерянностью. — Что это, Айвен?

Страшный вопль ножом рассек воздух. Крики и стоны раздавались все чаще и становились все страшнее — раненые отходили от первого шока, и боль в раздробленных, посеченных членах властно брала свое.

Привычным усилием воли, казалось, давно и прочно забытым за ненадобностью, Иван Терентьев отключился от всего стороннего и наконец додумал одну простую мысль.

По маркеру наводились либо ракеты, либо управляемые бомбы, в любом случае — инженерный боеприпас высокой мощности. Цель — банк, точнее, один из главных нервных центров мировой финансовой системы, архивы, картотеки, базы данных, трансферт средств. Относительно немного жертв, но максимум материального ущерба.

Это не террористы.

— Что это? — повторила Ютта, с отчаянной мольбой всматриваясь в его заострившееся, суровое лицо с тонкими поджатыми губами.

Он ответил негромко, но она услышала.

— Сказка закончилась, Ютта. Сказка все-таки закончилась…

— Определенная, четкая связь между измерениями на гравиметрических станциях и атлантическими… событиями, несомненно, есть. Но мы не можем ее однозначно вычислить. Разве что принять на веру версию о бесовщине и нечистой силе, — извиняющимся тоном закончил Лимасов.

Глава Особого Департамента чувствовал себя на редкость скверно и неуверенно. Начальники вообще не любят недомолвок и загадок, они предпочитают краткие формулировки и успешно завершенные задания. Императоры же, как известно, есть вершина начальственной пирамиды.

Константин поднялся из своего любимого кресла, встал у стола, скрестив руки на груди и сверля собеседника пронзительным взглядом. Выражение его лица не предвещало Лимасову ничего хорошего. Монарх был свежевыбрит, в новеньком костюме, свежайшей, выглаженной рубашке, но все равно выглядел помятым и уставшим. Впрочем, загляни Гордей сейчас в зеркало, он мог бы сказать то же самое о себе.

Лимасов был вызван на совещание к девяти часам утра, и он оказался пятым после канцлера, министра обороны, государственного казначея и председателя государственного банка, кто общался с самодержцем этим утром. А разложенные по всему рабочему столу бумаги, многие с карандашными пометками, свидетельствовали, что рабочий день самого императора наверняка начался еще раньше.

Время растерянности сменилось временем бурной деятельности. Армия приводилась в состояние полной боевой готовности, ВМФ был приведен в режим «под парами». Первая и Третья ударные группы Северного флота готовились к «силовой разведке» при поддержке четырех дивизий дирижаблей стратегической разведки и дальних ракетоносцев. Дежурные соединения покидали базы, воздушные флотилии поднимались в воздух, готовые отразить возможные атаки по всем азимутам.

Все происходившее напоминало старые добрые «военные тревоги», если бы не очень специфические акции против британских подданных и Острова в целом. Все корабли и воздушные суда, приписанные к Острову, следовало под благовидными предлогами задерживать в портах и авиапортах империи, а граждан — тормозить на таможенных пунктах. Но это было лишь начало.

До Минфина и Государственного Казначейства (следовательно, и до частных банкиров) была доведена мысль, что если некие технические проблемы помешают выдаче английских вкладов и депозитов, то высшая государственная власть отнесется к этим досадным помехам и проволочкам с должным пониманием. И чем большей будет задержка, тем большим будет понимание. Если банкиры все поняли правильно, то в течение ближайших часов следовало ожидать экономической бури, из тех, что бывают страшнее и затратнее обычных цунами и землетрясений.

Это решение было непростым и обещало тяжелейшие последствия, недаром казначей, как по старинке именовали министра финансов, едва ли не плакал, выходя из малого зала совещаний, а председатель госбанка просто держался за сердце. Массовый срыв транзакций сам по себе для экономики был подобен тяжелому нокдауну, пусть и временному, но беда на этом не заканчивалась. После триумфального шествия фундаментального труда Маркса «О сохранении капитала» доминирующим экономическим принципом ведущих стран мира постепенно стало соблюдение торгового баланса и сохранение богатства внутри страны. К настоящему моменту это вылилось в невозможность импортировать что-то иностранное «просто так», без необходимости поставить что-то свое взамен. Таким образом, текущий «нокдаун» в свою очередь подрубал множество многоступенчатых и многосторонних взаимозачетов, выплат по сделкам и деловым проектам. Эта акция обещала сотрясти мировую экономику если не до основания, то близко к тому, а бесплатным бонусом к ней прилагался неизбежный и тяжелейший урон деловой репутации всей страны.

Уж лучше бы тогда просто заморозили все британские вклады и арестовали всех граждан, рассуждал про себя Лимасов, практический результат тот же, оправдываться в любом случае придется до скончания веков. Соответственно, к чему все эти византийские интриги с устным обещанием страшных кар и полного аудита нарушителям императорского пожелания? Тем более что время наверняка упущено.

Впрочем, мотивацию сильных мира сего он понимал. Сам глава Особого Департамента полностью зашивался со своими обязанностями, не имея ни единой минуты отдыха, а его удел и обязанности, при всей их важности, тянули лишь на малую долю той ответственности, что была возложена на императора и канцлера. В таких условиях и при таких ставках боязнь пойти до конца и стремление ограничиться полумерами были, может быть, и достойными порицания, но вполне понятными.

В других обстоятельствах Лимасов, возможно, и высказал бы свое мнение по банкам вслух, но в этот момент у него хватало своих неприятностей. Несмотря на авральный режим работы имперской контрразведки, все, с чем ее руководитель пришел к императору, можно было охарактеризовать одним словом — «зеро». Утешало лишь то, что он не одинок в компании «пустые руки приносящих», военным так же было совершенно нечем похвастаться. Но это утешало слабо, и Гордей Витальевич чувствовал себя котенком, которого устремляют носом в его «художества» на ковре. Константин методично задавал вопросы, словно забивал гвозди пневматическим молотом, или, скорее, сваи копром, а Лимасов каждой фразой вынужденно расписывался в полном фиаско своего ведомства.

Да, британцы стягивают войска к Метрополии. Зачем? Мы не знаем, ни одно государство не угрожает им, цивильная и военная разведки отслеживают передвижения всех сколь-нибудь крупных соединений и объединений вооруженных сил на планете, наземных, морских, подводных и воздушных.

Да, британцы буквально вырывают куски из мирового финансового оборота. Зачем? Мы не знаем, их затяжной плавный кризис от таких манипуляций лишь обретет резкость и крутизну.

Да, интенсивность радиообмена британских дипломатических представительств выросла в разы, равно как и военные переговоры. Но мы не можем их расшифровать — островитяне сменили шифры, причем новая кодировка не имеет близких аналогов.