— Он в жизни его не поймает, — сказал про отца Сол, обращаясь к маме и Лизе.

Все трое сидели в неглубокой части бассейна, заканчивающейся ступеньками, — в зоне для неудачников, как выразился про нее Джейсон, который уже поймал троих и никак не мог схватить Кларка. Тот, держа нос у самой поверхности, медленно скользил по воде, как аллигатор, выслеживающий добычу. Он позволял отцу Соломона подплыть достаточно близко, чтобы прикоснуться и прошептать «Поло», а затем волшебным образом ускользал от него. Кларк дразнил Джейсона, и каждый раз, выныривая на поверхность, одаривал публику широкой улыбкой.

Друзья плескались в бассейне так долго, что успели полюбоваться закатом и медленным выходом луны на небесный свод. Из воды они выходили лишь по нужде, перекусить или чтобы вернуть сморщенной коже на пальцах первоначальный вид. Часов в десять вечера, когда родители Сола ушли в свою спальню, Соломон, Лиза и Кларк улеглись бок о бок на холодную, рассыпанную по периметру бассейна гальку. Сол лежал посередине, болтая ногами в воде.

— Если бы это было инди-кино, мы бы сейчас заговорили о созвездиях, — сказал он, глядя на небо.

— Мне всегда нравилось имя Большой Пес, — ответил Кларк. — Привет, я Большой Пес Роббинс. Рад познакомиться.

— Большой Пес Рид, — добавил Сол. — Боже, как же я скучал по этому виду.

— Да уж, чертовски красиво, — вздохнула Лиза.

Наконец в полночь они распрощались. Сол в полотенце, завязанном вокруг бедер, и с торчащими во все стороны волосами проводил парочку до наружной двери. Лиза поцеловала его в щеку и шепнула: «Горжусь тобой!» А Кларк сгреб Соломона в охапку и приподнял над землей. Несмотря на боль — Сол успел слегка обгореть, — это было лучшее объятие в его жизни.

После отъезда друзей Соломон вернулся на задний двор. Фонари уже не горели, лишь один, с дальнего конца бассейна, отбрасывал на кожу Соломона голубоватый свет. Он погрузил ноги в воду, и поверхность пришла в движение, заискрившись рябью. Лишь мерный плеск нарушал тишину. Прикрыв глаза, Сол замер.

Он раздумывал, не провести ли снаружи еще одну ночь — свернуться в шезлонге и проснуться от солнечных лучей. Соломон ужасно скучал по солнцу и лишь теперь осознал, какой ошибкой было думать, что он сможет вечно прожить без него. Оглядев деревянный забор, опоясывавший двор по периметру, он ощутил укол сожаления. Ведь он мог и раньше приходить сюда. Сейчас это казалось до ужаса легким. Всего один шаг — и словно барьера никогда не было, как и тех трех лет, когда Сол не мог прикоснуться к траве, полежать под солнцем и почувствовать дыхание ночного бриза. Если ради этого нужно было просто закрыть глаза и переступить порог, почему он не сделал так раньше? Взять и сорвать пластырь? Почему до сих пор мысль шагнуть за наружную дверь доводит его чуть ли не до инфаркта?

— Двора мне вполне достаточно, — сказал Сол в темноту.

Но сам в этом сильно сомневался.

На следующий день Соломон проснулся от голоса бабушки — казалось, будто она болтает прямо над ухом. Родители уехали на работу, значит, она общалась по телефону с каким-нибудь клиентом и нарочно говорила погромче, чтобы разбудить Сола.

Пару минут спустя он прошлепал на кухню. Бабушка сидела за стойкой с газетой в руках, надев очки. Она что-то напевала и продолжала читать, не замечая внука.

— Бабуль?

Отбросив газету, она тут же вскочила с места и бросилась к Соломону, крепко его обняла, звучно чмокнула в щеку и снова прижала к себе, да так сильно, что он чуть не задохнулся.

— Ладно, ладно, — едва смог произнести Сол, слегка отстраняясь. — Ты начинаешь меня пугать.

— Ты гляди, уже обзавелся загаром!

— Я сгорел.

— Какая разница! Выглядишь куда живей, чем раньше! Будто кто-то тебя воскресил из мертвецов.

— Ну спасибо, — ответил Сол. — Купальник захватила? Бассейн просто улет.

— Нет-нет, мне до пяти вечера еще надо три дома показать. Заскочила все увидать своими глазами.

— Бассейн?

— Какой к черту бассейн! Я их тысячи пересмотрела. Хотела увидеть тебя, дорогой! Тебя снаружи. Так что давай, пошевеливайся. У меня куча дел.

Едва они вышли из дома, как бабушка снова сжала Сола в объятьях и звонко поцеловала. Он сказал спасибо за столь шикарный подарок, но та даже не слушала, увлекшись фотографированием внука то на траве, то на фоне забора, то на трамплинчике. К концу фотосессии у Соломона свело скулы — шутка ли столько улыбаться.

— Я соскучился по горам, — признался он, кивая в сторону.

— Никогда не любила горы, — пожала плечами бабушка. — Что в них хорошего…

— Серьезно? А я обожаю.

— Мне всегда хотелось быть поближе к океану, когда я переехала сюда, чтобы стать актрисой. Да я и жила. Арендовали с девчонками дом на побережье в Лонг-Бич. В те времена городишко был захолустным, зато жилье было нам по карману, а еще оттуда удобно было ездить по кастингам и на работу — официантками.

— А сюда зачем перебралась?

— Ради деда. Апленд — его родина, и он не собирался никуда переезжать. Так и заявил на нашем первом свидании. В итоге вопреки здравому смыслу я все равно стала его женой.

— Ты же его любила, — сказал Соломон. — А сама постоянно поливаешь его грязью…

— Сказать по секрету, зачем я так делаю?

— Конечно.

— Так проще. Если притвориться, будто он только и делал, что сводил меня с ума, — становится легче. Это срабатывает. Хотя, может, я и зря так…

— Жаль, что я не был с ним знаком.

— Ты бы ему понравился. Ты похож на него. Он всегда все в себе держал, но под настроение мог говорить часами. «А вы слышали то-то?», «А я рассказывал сё-то?» Мог рассказывать истории до посинения. Твой отец мне иногда его напоминает.

— Три поколения сумасшедших.

— Безумные наследники.

— Верные своему гербу.

— Ты победил.

— Ты и плавать меня заставишь? — спросил Соломон. — Правда, купальные шорты в стиралке.

— Нет, — ответила бабушка. — Но обещай, что не утонешь в этом прекрасном дорогущем бассейне, пока сидишь дома один. А то жить мне потом с этим грузом еще пару десятков лет.

— Спорим, ты проживешь дольше.

— Тсс. Я и так уже почти динозавр. Ну, обними меня быстренько, и я побегу зарабатывать тебе наследство.

Оставшись один, Сол решил не идти за шортами. Просто скинул с себя все и с разбега плюхнулся в воду. Так он и плавал какое-то время, иногда переворачиваясь на спину, чтобы отдохнуть и подставить лицо солнцу, перед тем как снова уйти на дно и сделать там кувырок. Он не слышал звонка в дверь и потому чуть не скончался на месте от страха, когда, вынырнув на поверхность, увидел прямо перед собой улыбающегося Кларка Роббинса.