– Как ты назовёшь малышей, Майя? – спросил Кип. – Совокротики? Совокротята? Совокробушки?

– Боюсь, ты не сможешь их – ик-ик! – купить, Май-ик-я, – выдавил Альберт. – Ведь совокрот – единственный в своём роде.

Майя уставилась на Альберта так, словно он вдруг заговорил на иностранном языке, а Кип подумал, что она, наверное, впервые в жизни услышала, что не сможет получить то, чего хочет.

– Кип! – раздался радостный голос у него за спиной. – Как твои дела? Как учёба? Первый год в школе должен быть незабываемым!

– Горвак! – вспыхнула Майя и поспешно подвинулась, освобождая ему место за столом.

– Привет, – поздоровался Кип. – И спасибо.

– За что?

– Ты сам знаешь… За то, что помог мне с Пиф-Пафом.

– Вот ты о чём. Не стоит об этом говорить. Если честно, мне его жаль. Парень очень одинок и прячет свой надлом за напускной развязностью. Однако он настоящий гений, такой же, как Соломон Гриттлшэнк. Беда в том, что люди, у которых есть всё, частенько начинают скучать: даже здесь, в Квиксмите.

– Ик, – с сомнением отозвался Альберт.

– Слушайте, я хотел угостить вас витабомбочками, которые только что сделал, – добавил Горвак. – Они со вкусом яблок в карамели и содержат весь дневной запас витаминов и минералов. Попробуйте! Сначала они шипучие и игристые, потом вязкие и хрустящие, а в самом конце просто тают во рту.

– Игристые… – прошептала Майя, глядя на Горвака так, словно сама была готова растаять.

Они ещё немного поболтали. Когда Горвак ушёл, отсалютовав всем на прощание, Майя пересела поближе к Кипу.

– Ты дружишь с Горваком, да? – зашептала она. – Ты ведь в курсе, что он пятнадцатый праправнук Терры Квиксмит?

– Вроде того, – ответил Кип. – Типа, да.

– И он невероятно умный! Представляешь, Горвак каждый семестр становится победителем Хакатона – марафона по программированию! И ещё мне говорили, что у него идеальная аудиальная память.

– Идеаль… Одеяль… что?

– Это как фотографическая память, только Горвак запоминает всё, что слышит. Какая жалость, что он сирота! Ладно, я побежала! Мне не терпится рассказать Пенни и Эм, что я его встретила.

Ребята посмотрели вслед убегающей Майе, а затем Кип резко повернулся к Альберту и оглушительно зарычал: «Р-р-р-р-р-р-р-р-р!»

– А-а-а-а-а-а! – подскочил Альберт. – Кип, что-то не помогает… ой, кажется, помогло!

Радуясь избавлению от икоты, он сразу же принялся жевать витабомбочку Горвака.

– Ой, смотри, Майя забыла библиотечную карточку! Кошма-а-а-а-а-а-р. Даже хуже, чем наши. Наверное, надо…

Альберт осёкся, увидев лицо Кипа.

– Что такое? – спросил он.

– Мне. Дай, – еле слышно произнёс Кип. – Посмотреть.

Он взял библиотечную карточку и уставился на фото Майи.

– «Посмотри вокруг меня»! Мы думали, что речь о цветке. А если нет?

– Постой, я не понимаю, – признался Альберт.

– «Вокруг меня»! «Меня» – может означать не цветок, а Терру! Шарнемоль, отведи нас в Портретную галерею!

СТАТУЯ И ЗЕРКАЛО

Вскоре друзья нашли лицо той, которую искали, навечно пойманное масляной краской: тёмно-бирюзовые глаза и лёгкие умные морщинки, синий лютик, заправленный за ухо. На портрете Терра была запечатлена стоящей посреди зелёной лужайки. На её вытянутой руке сидел очень странный чёрный попугай. В другой руке Терра держала книгу в красно-золотом клетчатом переплёте. Левая бровь женщины была чуть приподнята, а в её едва заметной улыбке таился намёк на секрет землесокрушительной важности.

– Может, это одна из тех картин, которые вроде как двигаются, когда ты тоже движешься? – предположил Альберт. – Вдруг она поэтому написала на цветке: «Посмотри вокруг меня»?

Некоторое время мальчики ходили туда-сюда перед портретом, разглядывая его с разных мест и под разными углами. Картина не менялась.

– Попробуй скосить глаза, – сказал Кип, вспомнив книгу со стереограммами (изображениями, которые могут казаться объёмными), которую он когда-то изучал. – Возможно, картина станет другой, если смотреть в центр и расфокусировать зрение.

Ребята молча стояли, скосив глаза, пока Альберт не нарушил напряжённую тишину. Икота, которая затаилась и ждала своего часа, теперь с шумом вырвалась на свободу.

– Ой. Ик. Я думал, уже прошло. Подож-д-ик! С-ик-ундочку, – выдавил Альберт и, задержав дыхание, быстро отбежал в сторону.

Кип снова уставился на портрет.

«Посмотри вокруг меня».

Может быть…

Деревянная рама портрета отличалась необычайной широтой. Её украшали резные побеги, цветы и листья, которые были частично раскрашены, поэтому казалось, будто они вырываются прямо из картины. Кип долго и внимательно изучал раму, пока не заметил кое-что ещё.

– Яичный цветок! – прошептал он.

Медленно-медленно, очень осторожно, он провёл кончиками пальцев по резной раме.

– Один лепесток только что выпал, – выдохнул он.

Но едва Кип попробовал поставить лепесток на место, как тело мальчика прошил электрический разряд, и он рухнул на пол. В следующий миг его оглушил запах свежескошенной травы.

– Альберт! – в панике закричал Кип. – АЛЬБЕРТ!

Кип оцепенел от ужаса. Он думал, что его поразило током. Перед глазами всё сделалось голубым и зелёным. Собрав всю храбрость в кулак, он пошевелил сначала пальцами на руках и ногах, потом руками и ногами.

Всё функционировало, поэтому Кип сел и стал ждать, когда мир медленно войдёт в фокус. Листья. Небо. Кусты. Пчела…

«Неужели я…»

Он встал, продрался через кусты, миновал пчелиный улей и птичью купальню и замер перед женщиной, стоявшей на аккуратной лужайке, пестревшей синими лютиками.

«…внутри картины?»

– Здравствуйте? – робко поздоровался он.

Но Терра не ответила. Она была лишь украшением сада. Всё вокруг неё, чёткое до самых мельчайших деталей, сверкало и сияло, но оставалось неподвижно, навечно застыв в совершенстве. Всё, даже жужжание пчёл и карамельный запах цветов.

– КИП? – прогудел голос Альберта. Потом ещё громче: – КИП!!

Кип обернулся, но Альберта нигде не было видно. Только белая дымка мерцала за кустами.

– КУДА ТЫ УШЁЛ? – гремел, как из громкоговорителя, голос друга.

Кип подошёл к мерцающей дымке, всмотрелся сквозь неё и различил смутные очертания гигантского Альберта, беспомощно озиравшегося в Портретной галерее.

– Я здесь! – закричал Кип. – В картине!

Он запрыгал на месте, но огромный-Альберт-оставшийся-снаружи смотрел сквозь него на Терру.