– Глупости не болтай, девочка, – хмыкнул Тахиров и обнял широкими ладонями Крис за талию, поднял над землей, помог сесть в кресло и пристегнул ремень безопасности. А после взглянул на девушку. – Насчет лица не волнуйся. Ничего почти не видно. Да даже если и видно, все равно ты у меня самая красивая.

Кристина могла бы не согласиться с таким заявлением. Она прекрасно видела свое отражение в зеркале. И никакая косметика не помогла скрыть след от кулака отчима. Однако комплимент, произнесенный молчаливым и серьезным мужчиной, очень понравился Кристине. Да, пожалуй, она не станет с ним спорить. Считает ее красивой – пусть.

Глава 16

Тихон смотрел, как спала его любимая девушка. В его постели. В его квартире. В их квартире. Это ведь кайф сплошной, просто знать, что Фрося рядом. Что ночевать она будет здесь, в их спальне. Что утром Тихон отвезет любимую в университет, а вечером они вместе будут ужинать, сидя за столом на их кухне.

Наконец, выходные. Уже пару недель, как у Тихона завал по всем фронтам. Муторные какие-то дела. Тихон каждый день болтался по городу с поручениями, встречами, стрелками. Задолбался слегка. Еще и Измайлова со своим братцем умудрилась-таки создать проблем. Вроде все утрясли, но интуиция подсказывала Ирбису, что не все так просто.

Словом, устал Тиша. А потому решил, что эта суббота будет действительно выходным днем. И Рыжику никуда, вроде бы, не нужно. Могут спать до обеда. Ничего не делать. Ходить голышом по квартире.

Впрочем, Ирбис и в будни легко практиковал нудизм в стенах собственного жилья. Очень уж ему нравилось, как мило смущается Фрося, видя его без шмотья.

И спал Тиша исключительно без трусов. А пижам у парня отродясь не водилось. Зато Рыжик перетащила к нему кучу ночных костюмов и сорочек. С одной стороны, это очень радовало Тихона, ведь девчонка начала обживаться в его берлоге, заняла шкафы и полки одеждой. С другой – бесило. Зачем вообще ей пижамы, если они все равно оказываются на полу?

Вот и сейчас, Ирбис осторожно потянул за край девичьей ночнушки, приподнимая ткань.

Какие же стройные ножки у его Рыжика! И бедра! И все, что выше. Да вообще, все у нее стройное и красивущее. Он же с ума сходит по этой красоте. И сейчас, когда Фрося еще не проснулась, же завелся.

Нет, Фрося его грохнет, когда окончательно проснется. Потому что, уже по традиции, презервативы закончились. Опять. А ждать и терпеть Тиша не мог. С ума сходил он по любимой девушке. Ему было мало ее.

Тихон прижался носом к чувствительному местечку за красивым ушком, поцеловал, жадно и осторожно. А пальцами нырнул под ткань. Огладил грудь, которую реально боготворил. И сорвался, услышав тихий, протяжный стон.

Рыжик все еще спала, однако ее тело реагировало на ласки Ирбиса. Тонкая, стройная, Фрося прогнулась в его руках. Ирбис бессовестно этим воспользовался. Пристроил ладонь меж изящных бедер, нырнул пальцами глубже, размазал горячую влагу по нежным стеночкам.

И вновь протяжное «О-о-ох!» порадовало слух парня.

– Маленькая моя, девочка моя..., – шептал Тихон на нежное ушко.

Член требовал оказаться там, где были пальцы Ирбиса. Фрося перехватила его ладонь и вонзила короткие ноготки. Дикая у него девочка! Страстная и жадная! Впрочем, они ведь подходят друг другу идеально просто. Везде и во всем.

Очень медленно и осторожно, Тиша изменил положение их тел. Замер, когда каменный член оказался у манящего, горячего входа. Чуть надавил, скользнул глубже.

– Ти-и-и-ша! – уже громче застонала Рыжик.

– Люблю тебя, малышка моя! – бормотал Ирбис, продолжая медленные скольжения. А хотелось быстрее. Хотелось двигаться резче. Хотелось слышать, как Фрося будет кричать от удовольствия. Но Тихон сдерживал себя. Иногда и нежность может убивать. Это Тиша усвоил прочно. Фрося у него очень нежная и ласковая.

Он чувствовал, как от плавных толчков все надсаднее дышит его Рыжик. Как стонет. Как сжимает его изнутри. Как стремительно бросает его в оргазм. И Тиша держится только на одной мысли, что они вместе должны кончить. Одновременно. Он обязан дождаться ее. А ждать уже нет сил.

– Люблю тебя... Люблю! – вновь и вновь бормотал он в нежное ушко.

Ладони лихорадочно гладили и сжимали обожаемые парнем изгибы и линии. Острые соски... Плоский животик... Покатые бедра…

– Тиша! – громкий стон оглушил Ирбиса, а малышка задрожала в его руках.

И Тихон отпустил себя. Провалился в удовольствие, где существовала только его маленькая рыжеволосая ведьмочка.

* * *

– Ирбис! Как ты мог? Опять?! – вздохнула Фрося, когда дыхание вернулось в норму.

– Ну не могу я ничего поделать, малыш! – повинился Ирбис, хотя, Фрося видела, что ни о чем этот подлец не сожалеет. Гад же! Гад! Но такой соблазнительный и любимый!

Девушка поморщилась, ощутив, как липка субстанция растекается по бедрам. Опять у них с Тишей закончились контрацептивы. Снова! Вот что за человек, этот Ирбис! Потерпеть не мог, что ли?

Фрося села в постели. Недовольно зыркнула на парня. Выдернула из-под его упрямого затылка свою ночнушку и надела.

– Нам рано заводить ребенка, Тихон, – в который раз проговорила Фрося.

– Возможно, ты права, малыш, – хмыкнул Ирбис. – Но я был бы рад, если бы ты забеременела.

– У меня учеба, Тихон! Не обсуждается! – резко возразила Фрося, встала с постели и закрылась в ванной.

Вообще, вот уже несколько дней Фрося чувствовала себя странно. Резкая смена настроения и сонливость стали ее вечными спутниками. Впрочем, это все девушка списывала на нервы и учебу. А никак на...

Виткинчук застыла, глядя в зеркало. Что именно в ней изменилось? Визуально она осталась прежней. Но появилось такое чувство, будто...

– Чертов подлый котяра! – пробормотала Фрося испуганно.

А ведь все может быть. Тихон слишком упрям, всегда добивается своего. И сейчас, получается, добился? Или это просто фантазии Фроси?

Девушка коснулась ладонью живота. Плоский. А что, если сейчас там...?

Нет, к врачу пока идти нельзя. Ирбис сразу узнает. Да что Ирбис! Весь клан мигом будет в курсе!

И потом Фрося не чувствовала никаких отклонений. Даже живот не болел. Но, если верить календарю, то через день начинается цикл. А никаких симптомов не было.

– Вот же черт! – прошептала Фрося.

И у кого спросить? У тети Маши? Можно. При условии, что она не проболтается сестре. А та – отцу Тихона. Ну и