С одним из таких Смачу повезло столкнуться лично. Ну, или не повезло…

Это произошло на стрельбище. Они, как обычно, прискакали туда бегом. Вот только после того памятного дня любой марш на стрельбище у них и начинался, и заканчивался полосой препятствий. А попробуй-ка, попади по мишеням, когда сердце колотится как сумасшедшее, руки дрожат, а глаза заливает пот. Но командиры только посмеивались:

– А вы что думали, сопляки, что в бой придется вступать, непременно хорошо отдохнув и удобно расположившись на заранее обустроенной огневой позиции? Шиш вам, не на курорте, чай…

Впрочем, что такое «шиш» и «курорт», они не пояснили. Вероятно, опять какие-то словечки из лексикона тех самых легендарных Старших инструкторов, о которых все «руигат» всегда говорили с придыханием. Хотя на взгляд Смача они ничем таким от других «руигат» особенно не отличались… Так что, несмотря на серьезно возросшие умения в стрельбе и уже привычные упражнения, отжиматься всем теперь приходилось будто на первой неделе занятий. Вот и в тот раз он, отстрелявшись, уныло поплелся на площадку на левом фланге, на которой они обычно отжимались. Не успел пристроиться в короткую колонну ожидающих своей очереди, как за его спиной раздался бешеный рев:

– А-а-а-а-а-а, мангусты позорные!!! Всех кончу, гады! Локоть полижите, а не отжиматься! А-а-а-а-а-а…

А потом… Смач еще только разворачивался, когда донесся звук длинной очереди. Причем звук МЛВ был не совсем правильный, непривычный… возможно потому, что в этот раз стреляли не в сторону стрельбища, то есть не по мишеням, а в тыл, то есть по людям. Бывший «копач» так и не понял, как в его руках оказался сброшенный с плеча МЛВ, когда он успел вскинуть его и навести на цель. Потому что следующее, что он помнил, – это мягкая отдача приклада и… фонтанчик крови, выплескивающийся из глаза разбушевавшегося соратника. И… все закончилось.

– Удачно попал.

– А?! – Смач, уже целую минуту продолжавший обалдело пялиться на валяющийся у огневого рубежа труп, испуганно дернулся и обернулся к заговорившему. – Я… это… я не…

– Удачно попал, говорю, – усмехнулся возникший рядом с ним, как чертик из табакерки, «руигат». – Прямо в глаз. А то не убил бы. У вас МЛВ на минимальную энергию выставлены. Вон, видишь, все, по кому этот взбесившийся палил, уже зашевелились. В таком режиме мишень поражать можно, а вот людям нанести серьезное ранение – вряд ли. Если, конечно, в уязвимое место не попасть. Как ты.

– То есть… – Смач замер, почувствовав, как у него заколотилось сердце и мгновенно пересохло во рту, – я… это… зря его…

– Ну почему зря? – усмехнулся «руигат». – Того, кто готов стрелять по своим товарищам? Конечно, его надо было остановить! Возможно, не так радикально, хотя… и так тоже можно. И кстати, поздравляю.

– С чем?

– Похоже, ты первый, кто из вашего набора получит клинок Вооруженного, – и «руигат» кивнул ему. Причем как-то по-особенному, не так, как раньше, а, типа, как равному. После чего развернулся и отошел. А Смач проводил его ошеломленным взглядом и озадаченно уставился на стиснутый в руке МЛВ. Хм, похоже, кое-какие рефлексы у него уже выработались. Ведь ни мгновения не думал – вскинул, навел, выстрелил! Ну, как по мишеням… А потом до него допёрло то, что ему только что сказали. И он задохнулся от изумления. Он. Получит. Клинок Вооруженного?! Но это же… это ж… это…

День прошел будто в угаре. Смач бегал, прыгал, отжимался, ползал и выполнял требуемые действия с МЛВ на полном автомате. А в голове постоянно крутились странные мысли. Очень странные… А вечером их роту построили напротив расположения. Причем не одну. Вывели всех, весь личный состав. Вот только если раньше каждая рота строилась именно напротив своего расположения, вследствие чего между ними, как правило, всегда оставались некоторые промежутки… ну, шагов по десять-двенадцать, на этот раз ряды стояли плотно. Плечо к плечу. Потому что построение было не как обычно – в две шеренги, а в три, поотделенно. Но главным отличием было то, что напротив рот в одну шеренгу выстроились все «руигат». Все. Абсолютно. Такое до сего момента случалось только однажды. В самом начале. Когда им всем объявили, зачем их собрали в этом Бункере. Тогда-то они впервые и увидели, что такое «руигат», ну, когда кое-кто после объявления начал орать и пытаться качать права. Правда, в тот раз, как помнил Смач, «руигат» обошлись без трупов, хотя и предупредили, что это именно что на «первый раз». Кое-кто не поверил… Вернее не так. В тот раз НИКТО не поверил. Ибо предупреждать было совсем не в традициях Руин. Можешь – бей, можешь – грабь, можешь – насилуй. Сразу. На месте. Никуда не отходя. А если только грозишь – значит слабак… Ну, так считалось. До того момента, пока не появились «руигат».

– Ра-авяйсь! – зычно прозвучало откуда-то с правого фланга. – Смирно! Равнение на-лево!

Строй вздрогнул и окаменел. Смач замер, жадно пожирая глазами приближающуюся невысокую фигурку. Нет, он видел адмирала, легендарного главу всех «руигат» и самого главного из легендарных Старших инструкторов, не в первый раз. Но только издалека. И в очень неестественных пропорциях. На голоэкране, как его называли «руигат». А сейчас эта местная легенда должна была оказаться от него буквально на расстоянии вытянутой руки. Потому что их рота оказалась в самом центре построения.

– Здравствуйте, бойцы… – негромко произнес адмирал, после того как принял доклад и развернулся к строю олийцев.

– Зда… ав… а-аа… а-ас… адмира… – проревели в ответ несколько тысяч глоток.

– Сегодня у вас знаменательный день, – негромко продолжил адмирал. – Сегодня один из вас станет братом всех «руигат». На самом деле он еще не совсем «руигат». Ему еще предстоит многому научиться и через многое пройти. Но сегодня он доказал нам всем, что способен одолеть этот путь. – Адмирал сделал короткую пазу и произнес чуть более громким голосом: – Кандидат в рядовые Смач, выйти из строя!

Смач вытянул руку вперед, положив ладонь на плечо стоящему впереди Поинтею, тот сделал шаг вперед и вправо, после чего бывший «копач» сделал на деревянных ногах три шага вперед и четко развернулся через левое плечо.

– Кандидат в рядовые Смач, за четкие и умелые действия по пресечению воинского преступления вам присваивается звание Вооруженного с вручением положенного по штату клинка.

Перед находящимся в полуобморочном состоянии Смачем откуда-то вырос тот самый «руигат», который оказался рядом с ним тогда, на стрельбище, рядом с площадкой для отжиманий. Едва заметно улыбнувшись, он протянул бывшему «копачу» уже знакомый и являвшийся предметом жаркого вожделения всех соратников Смача клинок с темно-серым лезвием. Смач судорожно сглотнул и, протянув почти не дрожащие руки (кто бы знал, чего ему стоило это «почти»), осторожно взял клинок.

– А-а-а-а-а-а!!!! – взревел строй тысячей глоток. Ну еще бы! Их! Признали! Равными! «Руигат»! Пусть пока одного. Пусть пока впервые. Но теперь почти никто из стоящих в строю людей не сомневался, что он тоже вскоре сможет вот так вот выйти из строя и принять это вроде как по сравнению с МЛВ простое и примитивное, но очень и очень грозное оружие. И… все, что оно олицетворяет.