– Вы… мне не нравитесь.

Он кивнул, словно мой ответ удовлетворил его.

– Скажите проще: боитесь.

– Вас? – я рассмеялась. – Ну нет!

Но я лгала. Я действительно его боялась: насмешливого тона, колдовского взгляда, который пронизывал насквозь, его обжигающей руки. Мне хотелось юркнуть в свою норку: безопасную и удобную и не высовываться оттуда.

– Тогда – что?

Он добивал меня – точным, хорошо рассчитанным ударом. И я была не готова к этому. Случаются такие минуты, когда рисковать приходится многим, а результат – неизвестен. Есть встречи, которые лучше не иметь в активе, а отнести к числу нереализованных возможностей. А потом когда-нибудь вспоминать о них с легким вздохом сожаления: «Да… могло бы быть все по-другому…»

Я понимала, что вечер может закончиться самым непредсказуемым образом. Меня не тянуло к Ангелу. Но это было даже опасней. Я понимала своим чутьем, нутром, что переварить его и выплюнуть не получится. Здесь не будет легкого приятного секса, здесь будет нечто другое – то, что поднимет меня вверх и с такой же страшной силой швырнет вниз.

И я просто отошла в сторону от взрыва, который мог меня сотрясти до самых основ. Я чувствовала это своей кожей, всеми позвонками, нервами. Я почти презирала себя в эту минуту. Но сделать с собой ничего не могла.

Ангел издал вздох, похожий на легкий стон, едва различимый.

– Ответ тот же?

– Да. Простите. Я благодарна вам… за… – Я запуталась в словах. Если честно, то я не узнавала саму себя. И это тоже пугало.

Мой жалкий лепет он решительным жестом отмел в сторону – так миллионер подписывает чек на покупку бриллиантового колье для своей любовницы.

– Вам. Эта. Информация. Для. Чего. Нужна. – Слова чеканились как золото высшей пробы. И я поняла, что от моего ответа зависит, будет ли он помогать мне и Эве.

– Это для сестры. – Я сложила руки как в мольбе. – Она беременна. И у меня подозрение, что эта организация преследует ее. Я вас умоляю… – мои слова уже падали в гулкую пустоту.

Ангел кивнул мне царственно-снисходительно.

– Я понял. – И встал. Он достал портмоне и отсчитал деньги. – Этого хватит.

– Я сама заплачу.

– Вы что, ярая поборница феминизма? Вы не сможете расплатиться за этот ужин без ущерба для вашего бюджета. Но не комплексуйте по этому поводу. Вам это не идет.

Меня напоследок отхлестали мокрым полотенцем. Я уставилась в тарелку с отрешенным видом. Я даже не могла поднять на него глаз.

Я сидела в некой прострации, пока около меня, как старик Хоттабыч, не вырос официант.

– Что-нибудь еще?

Мне хотелось сказать: да, мне еще прохладный лед на лоб, личный самолет, чтобы улететь на Мальдивы или на Гоа, и вообще отключите мне на время мозги…

– Нет. Спасибо.

– Ваш чай.

– Я не заказывала.

– Заказали для вас.

Конечно, он знал, что в такую жару нужен японский зеленый чай. Как последний привет из преисподней.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я.

Чай пах липой.

Когда принесли счет, я небрежно сунула в коричневую книжечку все деньги, оставленные Ангелом.

– Сдачи не надо, – торопливо сказала я. – Это чаевые.

Я выскочила из ресторана, словно за мной гнались по пятам. Эта чертова африканская жара и не думала сдаваться. Жаркий день плавно перетек в душный вечер без малейших признаков прохлады.

Я доехала до дома Пашиной тетушки, как в тумане. От жары все растекалось у меня перед глазами, как дрожащее желе. Люди, здания, асфальт. Я сразу побежала в душ и стояла полчаса под холодной водой, постепенно приходя в себя.

* * *

На другой день позвонил Ангел и скучным тоном сказал, что организация, которая меня интересует, занимается омоложением посредством стволовых клеток, но больше он мне ничего сказать не может. В Москве есть научная лаборатория, которая занимается примерно теми же проблемами. Там мне могут дать более подробную и развернутую информацию по этому вопросу.

Он дал телефон лаборатории, сказал как до нее проехать и назвал фамилию руководителя – Дмитриев Кирилл Андреевич. Можно сослаться на Ермолину, она когда-то брала у него интервью.

– Спасибо, – сказала я. – Большое спасибо.

Но Костя-Ангел уже повесил трубку.

Я позвонила Маринке.

– Привет! – откликнулась она. – Как дела? Ангел помог?

– Помог.

– Это хорошо. Если он тебя подкалывает, не обращай внимания. Это у него привычка такая.

– Я уже не обращаю. Кстати, мы вчера с ним в ресторане поужинали.

На том конце наступила пауза.

– С Ангелом? – переспросила Ермолина.

– Ну да, с ним, – нервно хихикнула я. – А что?

– Ничего, – твердым голосом сказала Маринка. – Он топ-моделей как перчатки меняет. Да и в родной редакции ни одной смазливой девчонки не пропустит. Так что будь поосторожней.

– Спасибо за совет, – буркнула я. – Всего хорошего.

На душе было муторно. Раскисать я никак не могла – мне нужно было помочь Эве. Но все равно я не могла избавиться от неприятного осадка, как будто бы мне полагался шикарный выигрыш в миллион долларов, а я взяла и прошла мимо него. Как же, миллион, фыркнула я, пытаясь заглушить свой внутренний голос, скорее всего, нажила бы ты с этим Ангелом крутые проблемы на свою голову. Так что радуйся тому, что ноги унесла.

Вопреки собственным уговорам, радоваться не хотелось. Я разозлилась на саму себя, быстренько позавтракала и поехала по адресу, продиктованному Ангелом.

Научная лаборатория размещалась в здании, которое давно нуждалось в капитальном ремонте. Кое-где осыпалась лепнина, ступеньки были покосившимися, а парадные колонны при входе из белых превратились в грязно-серые. Понятное дело, что здравоохранение финансировалось у нас по остаточному принципу, и сегодня я наглядно могла в этом убедиться.

Я сказала пожилой вахтерше, что мне нужно к Дмитриеву, и она неопределенно махнула рукой куда-то позади себя.

– Прямо и налево, – буркнула она, утыкаясь в газету «Здоровый образ жизни».

Я шла по коридору, пока не уперлась в окно. Тогда я потопала обратно, внимательно смотря на таблички, висевшие на дверях кабинетов. Увидев надпись – Дмитриев Кирилл Андреевич, врач высшей квалификации, доктор медицинских наук, я решительно толкнула дверь.

В приемной никого не было, кроме молодого мужчины лет тридцати, который с кем-то разговаривал по телефону. При моем появлении он повернулся ко мне и сказал с недовольным видом.

– Сегодня приема нет.