С коробкой в руках выхожу на улицу, швыряю все это в ближайшую урну. Все рассыпается по полу, пинаю ручки дальше, оглядываюсь и вижу, как эта сука стоит около окна с довольной улыбкой. Учтиво кивает мне, пока я сплёвываю в сторону на её внимание. Пусть упивается своей победой. Пока я приму единственно верное решение. Убью себя этим поступком. Сделаю больно не только себе. Уехать и забыть будет самым лёгким решением. Доезжаю до дома за считанные минуты.

– Джена! – ору я не своим голосом, как только дверь с грохотом захлопывается. – Собирай свои ёб*ные шмотки, ты больше не живёшь здесь.

Громко топаю по лестнице, поднимаясь в её комнату, на ходу развязываю галстук, швыряю его на пол. Разрываю рубашку на своей груди и иду по маленьким пуговицам, растаптываю их, как и свои чувства.

– Ты слышишь меня, старая мразь? Собирай свои вещи и у*бывай к чёртовой матери, – кулаком долблю по двери. Она закрылась на замок. Пинком выбиваю дверь из косяка. Вижу её спокойно лежащую и даже не отреагировавшую на меня.

Её глаза открыты, она лежит, не двигаясь, словно застыла. Швыряю стул, стоящий на моем пути, в телевизор, он начинает искрить, и происходит вспышка. На разбитом стекле мозаика показывает только маленькую сеточку черного экрана. Подхожу ближе к ней и хватаю за ледяную руку. Бл*дь, даже эта сука умерла как человек, с пультом в руке, созерцая свои сериалы. В то время как я остался затравленным животным в клетке. Из меня вырывается истерический смех. Какого х*я я думал, что все будет так легко? Теперь я как кит, выброшенный на берег, не могу вернуться назад. Все родственники передохли как мухи.

На полу стоит открытая бутылка, наполовину заполненная виски. Опрокидываю её в себя, несколькими обжигающими глотками выпиваю залпом. Кидаю бутылку через всю комнату, она разбивается на тысячу осколков.

– Марта! – кричу я, – тащи сюда ещё бутылку виски. Будем отмечать мою очередную свободу от всех.

В дверь с нескрываемым волнением забегает домработница, в её руках как я и требовал бутылка. Она подаёт её мне, в то время как я облокачиваюсь удобней на кровать с моей мёртвой бабкой.

– Давай, пей со мной! Устроим долбанный праздник родства душ, пышные похороны моего прошлого. А потом я разберусь со своими делами.

Открываю новую бутылку и делаю жадные обжигающие возлияния в себя. На голодный желудок это не самое лучшее. Но мне сейчас уже нечего терять.

– Знаешь, – говорю я скорей самому себе, чем мёртвой бабке или потерянной Марте, – я ведь хотел сделать доброе дело. Отправить её на лечение. Возможно, хотел избавить себя от всего этого дерьма, которое влачится за мной с самого рождения. Ведь не от хорошей жизни она, – я показываю рукой с зажатой бутылкой в сторону мёртвой, – стала пить. Может она и не была идеальной, как и я. Но сука старалась лишний раз не мешать меня с дерьмом. Я все ещё помню, как она следила за каждым моим движением и обрабатывала мои болячки антисептиком. Мои синяки заживали, как и ссадины, пока она была вменяема. А потом все покатилось в тартарары. Ты знаешь, что я убил моего ублюдка-отца? Толкнул его в момент, когда он замахнулся на меня в очередной раз. Сколько раз он избивал меня, сколько синяков сошло с моего тела, прежде чем я ему ответил.

Мои плечи трясутся, я ломаюсь на глазах – истерический смех сквозь зарождающиеся слезы слабака, сломленного этой, ёб*ной жизнью.

– Все это время я делал все для матери, потому что знаю, что убил его. Он тварь, умер в тот день, как Рейчел, как моя мать, как бабка. Все они испоганили мою жизнью. И вот теперь, когда я, казалось бы, мог бы жить как человек, забыть все… Работать на любимой работе, любить свою птичку, появляется её сука-мать. Которая все знает. И я могу закончить свою жизнь в камере моей матери. Как я должен отпустить её?! – мой голос срывается на крик. Марта закрывает уши руками, пока я встаю и разношу комнату с мёртвым телом. Все это ни х*ра не значит для меня, не несёт никаких воспоминаний, только страдания и боль. Допиваю почти до конца и вручаю Марте.

– Пей! Ты должна отдать дань этой женщине, проститься с ней. Я должен сделать ещё кое-что, – шатающейся походкой я направляюсь к своему автомобилю. Вчера, после нашего свидания и долгих поцелуев, Даниель снова оставила свою бейсболку в моей машине. В моём пьяном мозгу, вопреки всякой логике, созрел план, который раз и навсегда поставит точку в этой истории. И этот конец не будет счастливым. Не с первого раза удаётся схватить бейсболку с заднего сидения, со всей дури захлопываю дверь машины и, шатаясь, иду к дому птички, находящемуся по соседству. Оглядываю, как бы со стороны, свой дом. Продать бы все к чертям собачьим или сжечь.

Не знаю, как мне удаётся нормально дойти до дома Даниель, на подъездной дорожке едва не налетаю с размаха на огромный вазон. С трудом удаётся сохранить равновесие. Он тоже покачивается, но становится на место. Наклоняюсь, криво поправляю имущество семьи Лилтон, не дай Бог разрушить что-либо, посадят как щенка за решётку. Смеюсь своим мыслям. А какого я думал, что у меня получится лапать сокровище, которое выбегает прямо сейчас ко мне.

– Оу, стой, стой, – меня шатает из стороны в сторону. – Держи своё имущество при себе. А то моя подружка чуть не убила меня, когда нашла твою бейсболку в машине, – она застывает на месте, хмурится, осматривает мой голый торс. – А, пфф… забыл сказать, ты мне нах*й не нужна. Я просто тупо хотел тебя трахнуть. Но как-то твоё тело не произвело на меня должный эффект, извини. Думаю, ты не дотягиваешь, – швыряю ей в лицо бейсболку. – Ой, вот только давай без слез.

Разворачиваюсь и иду обратно к своему дому, туда, где бросил свою тачку, оставляя молчаливую птичку стоящей с полными глазами слез. Я не смог бы выдержать её слов и эмоций. Я сбегаю как побитый пёс, поджав хвост.

Сажусь в машину, не с первого раза удаётся попасть ключом в зажигание, завожу и с открытой дверью выезжаю на дорогу. На ходу захлопываю её, ору во все горло, сидя в салоне. Разбиться было бы самым лучшим для меня сейчас, поэтому давлю ногой в пол, но моя удача сегодня не со мной.

– Хватит приходить в мой дом, будто ты здесь живёшь, – отталкиваю Энж со своего пути. Наши животные сношения перешли, кажется, на другой уровень. По её мнению, она делит со мной дом, на уровне хозяйки. – Убери это с пола, – отпинываю её пилочку под диван.

– Какого хрена ты сделал, Карпентер?! – на коленях она ползёт, чтобы вернуть свою вещицу. – Ты сам сказал, что пока я не найду квартиру, могу находиться здесь. И мне кажется, я тебе с лихвой оплатила. Моя задница до сих пор болит.

Обхватываю её подбородок, сильно сжимаю пальцами и тяну вверх. Вызов в её глазах, то, как она, словно кошка, выгибается мне навстречу, раздражает.

– Я тебе уже говорил, ты меня не интересуешь, – отталкиваю её от себя. – Кроме того, ты мне обещала встречу с Даниель. Где она?

Она смеётся мне в лицо, встаёт и обнимает меня за талию.

– Твой нос уже зажил для новой порции? Мне кажется, его было бы неплохо ударить, с другой стороны, для того чтобы исправить небольшое искривление, – хватаю её за волосы и удерживаю голову. – Не нравится правда? Он убьёт тебя однажды, ты не успеешь втянуть дорожку и умереть смертью достойной наркомана – с вываленным языком и пеной у рта, – она закатывает глаза и показывает, по её мнению, моё лицо во время смерти.