Да, но улики? Женя снова нахмурилась. Если исходить из здравого предположения, что убийца не хотел быть пойманным, он наверняка долго и тщательно готовил свое преступление, а значит, собрал о Кольцове максимум информации и даже нашел козла отпущения. Чашку с отпечатками пальцев Марины можно было раздобыть у нее на работе, в кафе и даже дома, под хитрым предлогом проникнув в квартиру. Нитки из шарфа – и того проще. Хоть на улице отщипни в толпе. То же самое с волосом.

Да, ничего невозможного в таком развитии событий не было. Художественная литература и документальные передачи пестрят еще и не такими запутанными историями. Надо будет выяснить, чьи именно интересы задел Кольцов, а еще узнать на всякий случай, как звали убийцу мужа Анны Павловны, сколько ему было лет, и вообще, выяснить подробности того старого дела. А значит, пора ехать домой вычислять подруг Анны Павловны.

Только сперва надо позвонить Володе и сообщить о смерти администраторши.

Володя Скрябин весь день с самого утра посвятил поиску любовницы Кольцова. Он раздобыл через знакомых ребят в следственном управлении копию телефонной книжки покойного и принялся прорабатывать список номеров, пытаясь в личной беседе с каждым абонентом максимально точно установить степень его близости почившему Кольцову. Отсортировать коллег, деловые контакты, друзей и просто знакомых.

Друзей оказалось крайне мало, женщин – еще меньше. Проявив настойчивость и подключив все отпущенное ему обаяние, Володя сумел лично встретиться с тремя приятелями Кольцова и осторожно прощупать, что тем известно о личной жизни покойного, а также встретиться с двумя дамами из тринадцати, значившимися в телефонной книге. Обе не подошли на роль любовниц ни по внешним данным, ни по возрасту. Но самое скверное, что никто ничего не знал о семейной ситуации Кольцова. Для всех его знакомых грядущий развод оказался новостью.

Некоторое представление о происходящем имели директор принадлежавшей Кольцову клиники, Гертруда Феоктистовна, исполнительный директор «Фармнекста», секретарша Кольцова, финдиректор предприятия, и, пожалуй, все.

Либо покойный был очень замкнутым и скрытным человеком, либо у него имелись особые причины так тщательно скрывать подробности личной жизни. Выяснить это Володе пока не удалось, респонденты во мнениях расходились.

Володя продолжал ломать голову над решением проблемы, когда его отвлек Женин звонок. Увидев имя вызывающего абонента, адвокат жутко обрадовался. У журналистки была богатая фантазия, острый пытливый ум, предприимчивая энергичная натура, и вообще, она ему нравилась. Было с ней легко, весело и продуктивно.

– Привет, Евгения, как раз вовремя! – поприветствовал он ее и, не дожидаясь ее ответного «привет», сразу же перешел к делу: – А я тут над личностью любовницы голову ломаю. Нужны свежие идеи.

– Извини, идей не будет, – суховато, по-деловому, заметила Женя. – Будет труп. Администраторшу из салона красоты убили. Вчера вечером, предположительно нападение с целью ограбления. Сможешь узнать подробности?

– Администраторша, с которой рассчитывалась Кольцова в день убийства? – мрачнея, уточнил Володя.

– Именно. Так сможешь узнать подробности?

– Диктуй имя, фамилию, район, в котором произошло убийство, – подтягивая к себе ручку с бумагой, велел он. От его хорошего настроения и следа не осталось. – И надо же так не вовремя! – проворчал он и тихонько выругался мимо трубки. – Ты с ней так и не переговорила?

– Когда бы я успела? – обиженно ответила Женя. – Сейчас узнаю ее фамилию и адрес и перезвоню, ее в подворотне собственного дома убили. Кажется.

Через минуту она перезвонила и продиктовала данные.

– Тенгиз Карпович, как вы не понимаете? Такие сведения невозможно получить, сидя на месте! Мне срочно надо в Москву. Как минимум на два дня, лучше на три, – взволнованно меряя шагами комнату, убеждала начальство Женька. – Что значит, тебе надо, ты и поезжай? Я не по личному делу еду! Я, если хотите знать, в одиночку все работу по программе тащу! Я еду для опроса свидетелей и поиска подозреваемого! И вообще, что это за торговля? Вам что, уже денег на билеты жалко? Хотите из-за десяти тысяч эфир сорвать? – Кажется, сегодня украинская природная мнительность вкупе с арийской традиционной экономностью взяли верх в многогранной и противоречивой натуре Тенгиза Карповича Труппа и всячески противились голосу здравого смысла, присущему обеим нациям, до которого уже битый час пыталась достучаться Женя.

– Потапова, ты мне не угрожай! За срыв эфира я с тебя спрошу! И вообще, ты мне еще ни одной бумажки по этому делу не представила, ни одного интервью! А все туда же, деньги давай! Может, тебе еще люкс в «Рицце» заказать? – язвительно, зло спросил Трупп, протирая платком вспотевший от жадности лоб, а Женя тут же представила, как с комфортом размещается в роскошной гостинице.

– Спасибо, что напомнили, гостиницу тоже надо заказать, – кивнула она, делая пометку в блокноте, но понимая, что «Рицц» ей не светит.

– Потапова, ты что, совсем обнаглела? – едва не сорвался на визг от возмущения Тенгиз Карпович. – В Москву захотела? Отправляйся за свой счет, а остановиться можешь у родственников, а мне заявление на стол! – пыхтел, глотая слова, главред, чувствуя, как у него темнеет в глазах и заходится сердце. Цветущий Женькин вид и ее вызывающее благополучие плохо сочетались с нынешним настроением Тенгиза Карповича.

– Тенгиз Карпович, у меня имеется интервью адвоката, ведущего дело Кольцовой, – глядя на начальство честными глазами, нагло соврала Женя, – согласие на интервью соседки Михайловой…

– Кто такая?

– Тенгиз Карпович, – с укоризной проговорила девушка, – вы совершенно не владеете материалом, а ведь я еще три дня назад приносила вам отчет, где в подробностях описала картину преступления, главных фигурантов и имеющихся свидетелей. Вы что, его даже не читали?

Рассказ об отчете был тоже бессовестной наглой ложью. Но Женя уже достаточно хорошо изучила своего шефа, все его сильные, а главное – слабые стороны, и с милой непосредственностью играла на них, как на флейте. Искусно и эффективно.

– Какой еще отчет, Потапова? – тут же поменял интонацию озадаченный Трупп.

– Та-ак. Понятно, – многозначительно и разочарованно протянула она. – Значит, вы его даже не просмотрели? Тенгиз Карпович, зачем я потратила три часа времени на никому не нужную писанину? И потом вы меня еще спрашиваете, чем я занимаюсь? – В ее голосе звучало столько укоризны и обиды, что закаленное в борьбе за выживание телеканала сердце Тенгиза Карповича дрогнуло.

– Ну, прости, Потапова, замотался. Когда, говоришь, ты мне его давала? – пробормотал Трупп, и самодовольно улыбающаяся Женя увидела, как тот зашуршал бумагами на столе.

– Вы как раз с заседания совета директоров вернулись, вы шли к себе, я вас остановила в коридоре и передала папку, – твердо заявила она, прекрасно понимая, что находившийся в тот момент в состоянии сильнейшего психического истощения Тенгиз Карпович в жизни не вспомнит, кого он видел и кто и что ему давал на рассмотрение, а наверняка решит, что потерял папку по дороге, или оставил в каком-то отделе, или… Вариантов могло быть множество.