Вояка и его спутница быстро обменялись взглядами, но спорить с конвоирами не стали – перешагнули порог… и тут же почувствовали аромат, от которого их желудки заурчали еще сильней, чем прежде.

«Мясная похлебка, – шумно втягивая носом воздух, догадался Фред. – Где-то тут варят мясную похлебку!»

Он моментально представил себе костер, две рогатины с жердью между ними и котелок, висящий на этой жерди. В котелке булькает и дымится варево, а гигант – как вот тот самый Таргрут, который им дверь открывал – неспешно помешивает содержимое огромной ложкой.

«Господи, как же хочется есть!..»

Фред оглянулся на спутницу. Кира, судя по выражению лица, тоже мечтала слопать полную миску этой ароматной похлебки.

«Нельзя показывать ей, что я тоже изнываю от голода, – мелькнула мысль в голове вояки. – А то еще больше хотеться будет».

– Живей топайте, – раздраженно буркнул арбалетчик.

Он обогнал их и пошел впереди процессии, явно намереваясь первым войти в покои Бартаба…

Однако не все оказалось так просто: миновав пустой зал, путники устремились вперед по узкому коридору. Фред из любопытства заглядывал в каждый дверной проем, мимо которого они проходили, но в комнатах не было ни души.

«Где же остальные дикари? – недоумевал вояка, в очередной раз разочарованно глядя в пустоту. – И куда подевался Таргрут? Он, кажется, не сюда пошел… но куда? Может, мутанты в той, другой, стороне живут, а в этом «крыле» у них только вожак обитает…»

Однако коридор закончился тупиком, и Фред окончательно растерялся. Не понимая, зачем они сюда пришли, вояка принялся оглядываться по сторонам. Стены… Потолок… Пол…

Люк. Черная квадратная металлическая крышка с кольцом, заменяющим ручку.

Фред недоуменно нахмурился.

«Они что же… под землей живут? – догадался вояка. – Надо же…»

Арбалетчик наклонился и, ухватившись рукой за стальное кольцо, потянул крышку вверх. Пыхтя, он откинул ее в сторону, и она с грохотом рухнула на бетонный пол, и без того покрытый паутиной трещин. Затем арбалетчик обернулся к пленникам и торопливо перерезал веревки, связывающие их руки.

– Сейчас я спускаюсь, – покончив с путами, наставительно изрек арбалетчик. – А вы – сразу за мной. И – без глупостей!

– Какие уж тут глупости… – не удержавшись, тихо пробормотал Фред.

– Ты что-то сказал, хомо? – заметив, как шевелятся губы мужчины, тут же осведомился мутант.

Он даже сделал шаг вперед – чтобы их лица оказались в считаных сантиметрах друг от друга. От арбалетчика пахло тушенкой и гнилью, и Фреду стоило большого труда, чтобы не сморщиться от омерзения. Он выдержал взгляд своего конвоира, но обострять не стал – ответил лишь:

– Нет.

– Я так и подумал, – прорычал арбалетчик и, еще раз сверкнув глазами, полез в открытый люк.

Фред провожал его задумчивым взглядом. Велик был соблазн наступить зловредному мутанту на пальцы, которыми он цеплялся за край люка при спуске, однако вояка поборол это желание, понимая, что последует за такой выходкой. Дождавшись, пока арбалетчик окончательно скроется из виду, Фред шепнул Кире:

– Ты же помнишь, что все будет хорошо, верно?

Девушка благодарно улыбнулась ему самыми уголками рта, и он, удовлетворенный, отправился вниз следом за арбалетчиком.

Лестница, по которой пришлось спускаться, успела за долгие годы проржаветь насквозь. Опуская ногу на очередную ступеньку, Фред втайне боялся, что крепеж сейчас лопнет и оторвется, и вояка вместе с этим ржавым куском металла рухнет на пол. Однако лестница оказалась прочней, чем выглядела. Впрочем, оно и немудрено – если учесть, сколько дикарей лазило по ней ежедневно.

Вот подошвы ботинок коснулись пола, и Фред, заинтересованный, оглянулся и увидел еще один коридор. Эхо доносило до ушей вояки голоса, мужские и женские; понять, о чем говорят невидимки, не представлялось возможным, но этого и не требовалось. Главное открытие Фред уже сделал: все без исключения дикари жили здесь, внизу – в подземных катакомбах под заброшенным домом.

Снова задребезжала лестница. Вояка задрал голову и увидел Киру; она споро спускалась вниз следом за боевым товарищем.

– Чего встал? – грубо осведомился арбалетчик. – Пошли. И подругу свою поторопи.

– Она и так спешит, как может, – ответил Фред.

– Ты снова со мной оговариваешься? – нахмурился мутант.

Висящие на стенах факелы с горюн-травой позволяли рассмотреть дикаря в деталях. И он, судя по всему, был достаточно раздражен, чтобы с ним не связываться.

«А, может, к черту все? – вдруг подумал Фред. – Пока мы тут одни, пока другие или в комнатах, или наверху… Может, рискнуть, наброситься на него, попытаться одолеть? В конце концов, что я теряю?»

Но вояка сдержался от этого опасного и, что греха таить, довольно глупого поступка. Нет, за свою жизнь он боялся не особо, хотя, безусловно, и умирать не желал – тяжело полностью игнорировать инстинкт самосохранения, даже если очень хочется. Скорей, Фреда остановило сопение Киры, которая, видимо, услышав недовольный голос арбалетчика, с утроенной прытью поползла вниз. Девушка явно не хотела, чтобы у нового товарища были из-за нее проблемы, и Фред пристыженно разжал кулаки, которыми уже втайне мечтал отходить мутанта по наглой морде, и тихо сказал:

– Нет.

– Ты это мне брось, – пощелкав языком, произнес дикарь. – Или я тебя прибью раньше, чем к Бартабу дойдем. Не побоюсь даже, что он потом мне сделает за это!

Фред промолчал. Он уже понял, что любые слова будут истолкованы как дерзость, и ему только навредят.

Позади Кира, презрев последние несколько ступенек, спрыгнула на пол. Фред понял это по характерному звуку, с которым подошвы ботинок встретились с бетоном.

– За мной! – прорычал мутант. Его глаза превратились в две узкие щелочки. – И заканчивайте трепаться, а то я точно… сорвусь!

Сказав это, дикарь круто развернулся вокруг своей оси и устремился к коридору, который, надо полагать, вел в покои Бартаба. Кира и Фред без лишних слов отправились за ним. Походя они обменивались красноречивыми взглядами, порой говорящими куда больше любых слов.

Впрочем, сейчас и говорить-то, на самом деле, было особо не о чем. Повторять в тысячный раз «все будет хорошо» Фреду не хотелось, да и помогут ли эти подбадривания Кире? Она ведь далеко не дура, прекрасно понимает, что их шансы на спасение в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. А если учесть, что лакомиться человечинкой у дикарей в порядке вещей, то надежда кажется еще более призрачной. Вот и получается, что лучшее, на что пленники способны – это идти вперед, следом за разгневанным арбалетчиком, слушать, как позади спускаются остальные члены отряда, и представлять, каким окажется этот достопамятный Бартаб, о котором мутанты вспоминали при случае и без.