– А ребенок, значит, мешал?

– Мы не планировали дочь, если вы это имеете в виду, но сейчас Дэмиэн ее обожает. Он не хотел бы ничего изменить.

– А вы сами, мисс Ловелл? Вряд ли Эшли сильно помогла вам продвинуться по карьерной лестнице?

– Мистер Готорн, вы все время говорите гадости! Мне всего тридцать. Я люблю ее до безумия. И потом, какая разница? Ну пропущу несколько лет… Я очень довольна своей судьбой.

Нет, милая, ты не настолько хорошая актриса – во всяком случае, меня ты ни капли не убедила.

– Вам нравится в Лос-Анджелесе? – спросил Готорн.

– Привыкла со временем. У нас дом на Голливуд-Хиллс; я просыпаюсь каждое утро и не могу поверить, что я здесь. Еще когда я училась в театральном, всегда мечтала проснуться и увидеть знак Голливуда.

– Наверное, у вас там много друзей?

– Мне не нужны друзья, у меня есть Дэмиэн. – Грейс оглянулась через плечо. – С вашего позволения, я должна исполнять роль хозяйки и не хочу задерживаться надолго.

И она ускользнула. Готорн проводил ее взглядом; его внутренний «моторчик» работал на всю катушку, только что не жужжал.

– Ну кто следующий? – спросил я.

– Доктор.

– Почему именно он?

Готорн бросил на меня усталый взгляд.

– Потому что он знал Дайану Каупер изнутри. Потому что она могла делиться с ним своими проблемами. Потому что он мог ее убить…

Покачав головой, Готорн направился к следующей жертве.

– Доктор Баттерворт?

– Баттимор.

Они пожали друг другу руки. Судя по внешности – борода, очки в золотой оправе, – доктор позиционировал себя как «представителя старой школы». Его неприятно задело, что Готорн перепутал фамилию, однако он слегка потеплел, когда тот намекнул на связь со Скотленд-Ярдом. Я часто подмечаю этот момент: людям нравится хотя бы краешком поучаствовать в расследовании убийства – отчасти из желания помочь, хотя есть тут и доля нездорового интереса…

– Так что это за история на кладбище? – спросил Баттимор. – Бьюсь об заклад, такого вы еще не встречали. Бедная Дайана! Бог знает, как бы она отреагировала! Вы считаете, это сделали специально?

– Вряд ли кто-то положил бы заведенный будильник в гроб случайно, сэр, – отозвался Готорн.

Я был ему искренне благодарен за «сэра», иначе фраза прозвучала бы слишком презрительно.

– Значит, вы собираетесь заняться расследованием?

– Для меня раскрытие убийства миссис Каупер – задача первостепенной важности.

– Но ведь убийцу уже опознали!

– Это был грабитель, – вставила жена доктора – сурового вида женщина лет пятидесяти, раза в два худее супруга.

– Мы обязаны отработать все возможные варианты, – объяснил Готорн и снова обернулся к доктору. – Насколько я понимаю, вы были близким другом миссис Каупер. Скажите, пожалуйста, когда вы видели ее в последний раз?

– Недели три назад. Она приходила ко мне на Кавендиш-сквер. Ее мучила бессонница. Вообще, это довольно распространенная проблема у женщин определенного возраста. Впрочем, были у нее и более веские причины.

Доктор нервно оглянулся и понизил голос: видимо, его пугала необходимость передавать конфиденциальную информацию на публике.

– Она волновалась за сына!

– Но почему же?

– Я сейчас говорю скорее как друг, мистер Готорн: ее беспокоил стиль жизни Дэмиэна в Лос-Анджелесе. Дайана изначально была против его поездки в Америку, а потом еще прочла всякие гадости в желтой прессе – наркотики, буйные вечеринки и все в таком духе. Разумеется, в этом не было ни слова правды. Газетчики вечно сочиняют о знаменитостях бог знает что – так я ей и сказал, но она не успокоилась, вот я и прописал снотворное. Для начала – «Ативан», а потом, когда он не возымел должного действия, «Темазепам».

Я вспомнил таблетки, найденные в ванной.

– А вы не боялись, что она может подсесть?

Доктор Баттимор благодушно улыбнулся.

– Прошу прощения, мистер Готорн, если бы вы разбирались в медицине, то знали бы, что шансы привыкнуть к «Темазепаму» ничтожно малы – именно поэтому я его прописываю в том числе. Единственная опасность – потеря кратковременной памяти, но миссис Каупер никогда не жаловалась на здоровье в целом.

– А она не рассказывала о том, что планирует зайти в похоронное агентство?

– Прошу прощения?

– В день убийства миссис Каупер организовала собственные похороны.

Доктор ошарашенно заморгал.

– Ума не приложу, зачем ей это понадобилось. Уверяю вас, у нее было отличное здоровье, не считая переживаний по поводу сына. Могу лишь предположить случайное совпадение.

– Ее ограбили! – настаивала жена.

– Именно, дорогая. Она не могла знать, что это случится. Чистое совпадение, ничего больше.

Готорн кивнул, и мы откланялись.

– Гребаный придурок, – пробормотал он, как только мы отошли на безопасное расстояние.

– Почему?

– Потому что несет всякую чушь! Ты же слышал – бред собачий.

– Разве?

– А я сказал – придурок. Запиши, не забудь.

– «Гребаный придурок»? Эпитет передать в точности?

Готорн промолчал.

– Только я поясню, что это твои слова, – пригодится, когда он подаст в суд.

– За что? За правду?

Мы перешли к Чарльзу Кеннеди, юристу. Тот в углу разговаривал с какой-то женщиной, судя по всему, с женой. Это был круглый коротышка с вьющимися седыми волосами. Жена примерно такая же, разве что потяжелей. Живут, скорее всего, за городом: у обоих типичный здоровый вид любителей свежего воздуха – румяные щеки и так далее. Он пил просекко, она – фруктовый сок.

– Как поживаете? Да-да, я Чарльз Кеннеди, а это Фрида.

Он был сама любезность. Едва Готорн представился, Кеннеди сразу выдал о себе подробнейшую информацию. Он знал покойную больше тридцати лет и близко дружил с Лоуренсом Каупером («Рак поджелудочной… Выдающийся человек, первоклассный дантист»). До сих пор проживает в Кенте, в Фавершеме; помогал Дайане продавать дом после «той ужасной истории».

– Вы консультировали ее во время процесса?

– Разумеется! – Кеннеди был неудержим; он не разговаривал, он извергался. – Она нисколько не виновата, судья все правильно сделал.

– Вы с ним знакомы?

– С Уэстоном? Виделись пару раз. Честный малый. Я Дайане так сразу и сказал – бояться нечего, и неважно, что там пишут в газетах. Хотя ей все равно туго пришлось, бедняжке, она была ужасно расстроена…

– Когда вы видели ее в последний раз?