– Помоги мне встать, – попросил я.

Готорн помедлил.

– Ладно.

Он нагнулся, ухватил меня за руку и рывком поднял на ноги. И тут я вдруг осознал, что за все время знакомства между нами не было ни малейшего физического контакта, даже банального рукопожатия. Если подумать, то я вообще не видел, чтобы он до кого-то дотрагивался в повседневном общении. Может, боится микробов? Или просто социофоб? Очередная загадка…

Я сел в кожаное кресло подальше от тела и крови.

– Воды? – предложил Готорн.

– Нет, спасибо.

– Надеюсь, ты не собираешься заблевать место преступления?

– Не собираюсь.

Готорн кивнул.

– Да, не самое приятное зрелище. Честно говоря, с таким я еще не сталкивался. – Он покачал головой. – Доводилось видеть отрубленные головы, выдавленные глаза…

– Спасибо…

Я почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и сделал глубокий вдох.

– Кто-то явно невзлюбил Дэмиэна Каупера, – констатировал Готорн.

– Не понимаю… – Вспомнились слова Грейс после похорон. – Все было спланировано, да? Будильник специально положили в гроб, чтобы выбить Дэмиэна из колеи – тот психует, уезжает к себе домой и остается один… Допустим, но зачем? Если все из-за той аварии в Диле, он-то здесь при чем? Его даже в машине не было!

– Логично.

Я пытался рассуждать последовательно. Женщина по неосторожности сбивает ребенка; десять лет спустя ее наказывают. Зачем распространять наказание и на сына? Библейский мотив, око за око? Да нет, это бессмысленно. Дайана Каупер уже мертва – если бы кто-то хотел причинить ей боль, то сперва убил бы сына…

– Мать не пошла в полицию, так как пыталась его защитить, – размышлял я вслух, – потому и уехала с места преступления. Может, этого достаточно, чтобы считать Дэмиэна виновным?

Готорн задумался, однако не над моими словами.

– Оставлю тебя на минутку, – сказал он. – Я уже вызвал 999, надо осмотреть квартиру.

– Валяй.

Тут, как ни странно, я вспомнил эпизод из «Несправедливости»: защитника прав животных нашли мертвым на ферме. Готорн тогда объяснил, что при обнаружении трупа первая задача полицейского – убедиться в собственной безопасности, проверить, не затаился ли нападавший поблизости. Затем искать возможных свидетелей; классический вариант – ребенок, спрятавшийся в шкафу или под кроватью. Видимо, Готорн набрал 999, пока я валялся на полу. Спасибо, что вообще заметил…

Он проворно взобрался наверх по спиральной лестнице. Я сидел в кресле, стараясь не смотреть на тело, не думать о жутких ранах. Это было непросто. Если закрыть глаза, то запах становится отчетливей; если открыть, то боковым зрением все равно цепляешься за отвратительные детали – лужа крови, распростертые конечности… Пришлось отвернуться.

И тут актер застонал.

Я подпрыгнул в кресле и резко обернулся. Показалось, наверное… Нет, снова повторился жуткий звук! Голова Дэмиэна была повернута в другую сторону, однако теперь я не сомневался – звук исходил именно от него.

– Готорн! – заорал я, чувствуя, как желчь подступает к горлу.

Тот поспешно сбежал вниз по ступенькам.

– Что, что такое?

– Дэмиэн жив!

Готорн посмотрел на меня с сомнением и подошел к телу.

– Нет, – коротко бросил он.

– Но я же только что слышал!

И тут Дэмиэн снова застонал, на этот раз громче. Мне не почудилось – он пытается что-то сказать!

Однако Готорн лишь принюхался.

– Сиди где сидишь, Тони, и успокойся. Просто тело начинает деревенеть, мышцы стягиваются – в том числе и горловые, в районе голосовых связок. А в животе скопились газы, и теперь они выходят – вот и все. Такое случается сплошь и рядом.

– А…

Уже не в первый раз я пожалел, что согласился написать эту чертову книгу…

Готорн зажег сигарету.

– Ну что там наверху? – спросил я.

– Никого.

– Ты знал, что его убьют, да?

– Предполагал.

– Но как?

Готорн задумчиво стряхнул пепел в горсть; ему явно не хотелось делиться.

– Я сглупил. В прошлый раз ты меня отвлек…

– Значит, это моя вина?

– Я же тебе объяснял: когда я с кем-то разговариваю, мне нужно предельно сосредоточиться, а ты влезаешь и сбиваешь меня с мысли!

Помолчав, Готорн немного смягчился.

– Ладно, сам виноват – упустил.

– Что упустил?

– Дэмиэн рассказывал, что мама приходит поливать цветы и забирает почту, – я сразу должен был сообразить! Помнишь ключи у Дайаны на кухне?

– Да, на деревянной рыбе.

– Верно. Ну вот, там висели четыре комплекта. Если Дайана приходила сюда, пока сын в отъезде, значит, у нее были ключи от его квартиры, но на крючках ничего похожего не висело.

– Там был один пустой крючок.

– Именно! Смотри: кто-то приходит, убивает ее, обыскивает дом, замечает ключи и пользуется моментом. По крайней мере, это один из вариантов развития событий.

На лестнице послышался топот, и мгновение спустя в квартиру вошли двое полицейских. Они остановились, переводя взгляд с тела на нас и пытаясь понять, что происходит.

– Не двигайтесь! – приказал один из них. – Кто звонил?

– Я, – сказал Готорн. – А вы, ребята, не слишком торопились!

– Кто вы, сэр?

– Готорн, ваш бывший коллега. Я уже связался с инспектором Мидоузом. У меня есть основания полагать, что данное убийство имеет отношение к текущему расследованию. Вызовите местного инспектора и бригаду.

У британских полицейских в ходу особая манера обращения друг к другу, несколько старомодная и витиеватая, вроде «У меня есть основания полагать» или «связался» вместо «позвонил». Именно поэтому мне всегда так трудно писать сценарии для телевидения: сложно вжиться в образ персонажа, говорящего штампами. А еще они выглядят куда менее интересно, чем их американские коллеги в белых рубашках, бронежилетах и дурацких шлемах – ни тебе солнечных очков, ни оружия. Эти двое, белый и азиат, оказались молодыми и энергичными. С нами они больше не разговаривали.

Один достал рацию и доложил кому-то о происходящем. Тем временем Готорн принялся осматривать помещение. Вот он подошел к двери, ведущей на террасу, достал носовой платок и осторожно взялся за ручку. Дверь оказалась незаперта. Готорн исчез снаружи. Я выкарабкался из кресла и последовал за ним, хотя все еще подташнивало.

Полисмены закончили звонить. Мучаясь от безделья, они периодически косились в мою сторону, однако даже не спросили, кто я такой.