Учился Дягилев средне. Да и потом, по словам того же Бенуа, читал мало, но, надо отдать ему должное, легко признавался в литературных, а тем более философских пробелах. Держать марку помогала способность схватывать всё на лету. Да еще как! Художники считали его экспертом в живописи, композиторы – в музыке, танцовщики и балетмейстеры принимали его советы. Дягилев предпочитал учиться в большей степени не через книги, а впитывая в себя то, что считал нужным и интересным. И неважно, откуда он черпал это. Он обладал харизмой, по натуре был лидером, подчинял себе людей, вел их за собой. Подчинял не столько себе, сколько той художественной идее, которой был в данный момент увлечен, будь то живопись, опера или балет. Если посмотреть на его фотографии, нельзя не увидеть в нем цельность, какую-то монументальность. Серж Лифарь писал в своих воспоминаниях: «В его лице было что-то от Петра Великого, около губ была складка, отдаленно напоминающая богатыря-царя». Этим сходством сам Дягилев очень гордился и утверждал, что в нем есть петровская кровь.

По окончании гимназии в 1890 году Дягилев приезжает в Петербург поступать в университет на юридический факультет. В столице через кузена Дмитрия Философова он сближается с Александром Бенуа, ставшим его интеллектуальным наставником, хотя по возрасту они были почти ровесниками – Бенуа всего на год старше. И если вернуться к характеру Дягилева, то интересно привести отрывок из письма, которое он однажды написал своему другу: «…Меня считают пролазой, развратником, коммерсантом, словом, черт знает чем; я знаю это, как пять пальцев, и всё-таки с тем же бриллиантовым видом вхожу в дворянское собрание. Ты скажешь, что это только бравада. Нет, тут совмещение двух чувств. Во-первых, чисто человеческое чувство неприязни к этому миру недоброжелателей в великой дозе смешивается с презрением к ним, и, во-вторых, большая вера в то, что эта фаза пройдет, если в жизни моей будет способствовать успех. Успех, он один, батюшка, спасает и покрывает всё». Успех в его жизни будет, а в университете Дягилев особо не утруждался науками и лишь чудом сдавал экзамены. Впрочем, университет он любил за особую атмосферу вольнодумства, да и иметь диплом было престижно. И – артистическая натура – в свободное время он с удовольствием занимался у Римского-Корсакова – брал у него уроки композиции. А еще прекрасно пел баритоном, аккомпанируя себе на рояле. Поиски себя? Может быть, но внутренне он уже давно чувствовал, что его жизнь так или иначе должна быть связана с искусством. Кстати, Римский-Корсаков был не в восторге от своего ученика. Познакомившись с его фортепьянными сочинениями, он сказал: «Молодой человек, вам еще учиться и учиться». Несостоявшегося композитора это уязвило. «История покажет, кто из нас двоих будет более знаменит. Вы еще обо мне услышите», – дерзко ответил Дягилев. Но впоследствии, в 1910 году, он использовал музыку Римского-Корсакова в «Шехеразаде» – одном из самых триумфальных балетов «Русских сезонов». Поставил этот балет Михаил Фокин, костюмы и декорации были придуманы Львом Бакстом, над занавесом поработал Валентин Серов, а блистали в нем Ида Рубинштейн и Вацлав Нижинский.

Молодой Дягилев был театралом, Мариинский он посещал каждый день. И всё больше и больше он увлекался балетом. Была у него еще одна страсть – путешествия. Париж и Рим, Вена, Флоренция, Венеция… Венецию он любил по-особому, но… Дягилев с юности был подвержен суевериям и страхам, и главный из них – панический страх воды. Именно из-за этого он никогда не путешествовал на пароходах, ведь в детстве цыганка нагадала ему умереть на воде. Предсказание исполнилось – он умер в Венеции. На острове Лидо. Рассказывают, что перед смертью Дягилев много плакал и говорил, что счастлив был только в детстве.

В Петербурге Дягилев, Философов и Бенуа образовали кружок, пригласили Льва Бакста, и даже избрали его президентом. На заседания кружка захаживали художники и литераторы, обсуждали живопись старых и новых мастеров, русскую литературу и, конечно, театр. Дягилев предложил выпускать журнал под названием «Мир искусства». Для издания журнала требовались деньги, и он обратился к княгине Тенишевой. Но Мария Клавдиевна, которая обычно охотно покровительствовала многим художникам, побоялась вкладывать собственные средства в идею «какого-то Дягилева». Однако она порекомендовала человека, готового поддержать новое издание, – речь шла о Савве Мамонтове. Первый шикарно оформленный номер вышел в 1898 году и открывался статьей Дягилева с эпиграфом из Микеланджело: «Тот, кто идет за другими, никогда не опередит их». Журнал «Мир искусства», посвященный творчеству русских символистов, очень скоро станет рупором одноименного объединения, а общение с Тенишевой – первым опытом Дягилева по привлечению знаменитых женщин в поддержку его инициатив. Его будут поддерживать такие знаменитые женщины, как графиня Катрин де Ланже, княгиня де Полиньяк, маркиза Рипон, жена газетного магната Мися Серт и сама Коко Шанель. Он умел убеждать, добиваться, просить, и в этом не знал себе равных. Как скажет Бенуа, «Дягилев был большой чаровник, настоящий шармер. Если он что-либо желал получить, то было почти невозможно устоять против его ласкового натиска. …Удача таких натисков основывалась на его изумительной интуиции, на поразительном угадывании людей».

Пока мирискусники горячо рассуждали о живописи, Дягилев, человек дела, организовывал выставки. Среди его первых и удачных предприятий – выставка английских и немецких акварелей (она прошла в 1897 году, еще до «Мира искусства»), выставка русских и финляндских художников в 1898 году, в 1899 и 1900 годах он показал публике работы Бакста, Бенуа, Врубеля, Лансере. В начале марта 1905 года открылась выставка русских портретов XVII–XVIII веков в Овальном зале Таврического дворца, и Дягилев подготовил каталог с описанием всех 2300 представленных на ней картин. Чтобы разыскать портреты, он ездил по дворянским усадьбам, выпрашивал, умолял, обещал, покупал…

В 1906 году на Осеннем салоне в Париже Сергей Дягилев открыл выставку «Два века русского искусства и скульптуры», которая заняла двенадцать залов в Гранд-Пале и включала 750 произведений.

Был еще один удивительный опыт в жизни молодого Дягилева – два года, с 1899-го до 1901-го, он служил в Дирекции Императорских театров, которую тогда возглавлял Сергей Волконский. Даже здесь Дягилев произвел революцию, привлекая к постановкам своих друзей-художников: Бенуа, Бакста, Головина, Коровина и многих других. По примеру «Мира искусства» он стал издавать роскошный «Ежегодник Императорских театров». Но «Ежегодник»