— О, Боже, как это мило, Кейра, ты дружишь с инвалидом! — Нури, оставившая попытки запихнуть вещи в сумку и предоставив им возможность вывалиться из нее на манер вулканической лавы, с восхищением смотрела на Киру.

Ей тоже иногда хотелось помогать обездоленным, она даже как-то сказала родителям, что хотела бы быть волонтером в приюте для животных. Но те идею не одобрили: сказали, что от животных одна зараза и чтобы даже не думала к ним приближаться. На этом ее энтузиазм иссяк.

— Ты поддерживаешь инвалидов? — поинтересовалась практичная Сага, закрыв чемодан и с удовольствием оглядев чисто убранное место. Она готова.

— Это очень разумно, в будущем поможет. Ты знаешь, люди любят тех, кто заботится о других, — резюмировала она.

— Я не поэтому общаюсь с Пашей, — вспыхнула Кира.

— Ты в него влюблена? — догадалась эмоциональная Мария. — О, это так романтично. А что твои друзья думают об этом?

— У меня… — «нет друзей» хотела было закончить Кира, но остановилась. Ни к чему посвящать их, не знавших большей беды, чем скользящие по покрытию кроссовки, в особенности своей жизни.

— Паша классный, — неопределенно ответила она и отвернулась к давно собранному чемодану, давая понять, что разговор окончен.

— А что это с ним? — не поняла намеков Мария.

— Я не знаю, как это по-английски, — буркнула Кира, открывая чемодан и заглядывая туда с непонятной целью.

— Он попал в автокатастрофу? — продолжала допытываться Мария. На ее взгляд это было бы очень романтично: они любят друг друга, затем он попадает в автокатастрофу, а она ухаживает за ним.

— Нет, Мария, он не попал в автокатастрофу. Послушай, я не знаю, как это объяснить, и давай оставим эту тему, — взвилась Кира, неожиданно осознавшая, что кроме несчастного инвалида у нее нет других друзей. Да и непонятно, дружит ли с ней Паша по собственному желанию или же просто у него нет других вариантов. Скорее всего, второе, но Кире не хотелось себе в этом признаваться.

— Ну, хорошо, — слегка обиженно протянула Мария, возвращаясь к своей кровати, на которой горой была навалена одежда.

Повисла неловкая пауза.

— Мой папа перечисляет в фонд помощи детям-инвалидам какую-то сумму каждый месяц, — рассудительно сообщила Сага, беря толстую книгу, которую она почти дочитала до конца. — Так что это круто, что ты тоже им помогаешь.

— Да, — кивнула Кира и, погрузившись в телефон, решила отправить несколько фотографий маме.

Теперь ее жизнь изменится. У нее появятся новые друзья, да даже эти девчонки — возможно, они продолжат общение и будут встречаться на соревнованиях. Она будет нормально одеваться, у нее уже появились телефон, планшет, беспроводные наушники. Она станет такой, как все, и у нее появятся другие друзья помимо Паши. И в следующий раз она будет общаться с ними, чтобы такие, как Мария, не задавали дурацких вопросов.

⁂

— Дура твоя Танька, — безапелляционно заявила Валентина, протягивая всхлипывающей Марине очередную салфетку, которой та безуспешно пыталась остановить льющиеся ручьем слезы. — И ты тоже дура, Маринка.

— А я почему? — прошептала та, будучи не в силах успокоиться.

Валентина примчалась, не успели Маринины слезы высохнуть. С порога извинилась за опоздание — в нее влюбился курьер, которого она никак не могла выставить из дома!

Усадив Марину за драгоценный стол, который рачительная Валентина прикрыла отыскавшейся в высоком пенале льняной скатертью, подруга на скорую руку пожарила яичницу, настрогала балык и колбасу и из бездонной сумки извлекла бутылку водки.

— А это зачем? — слабо запротестовала Марина, увидев, как Валентина засовывает водку в морозильник и начинает рыскать по шкафам в поисках стопок.

— Твой Никанорыч непьющий был, что ли? — проигнорировав вопрос, поинтересовалась Валентина, обнаружившая на полках лишь пузатые бокалы для коньяка.

— Такие, как он, водку не хлещут, — всхлипнула Марина, с тревогой наблюдая за действиями подруги.

Та по-хозяйски орудовала в шкафах, до которых сама Марина еще не добралась. Ей почему-то стало страшно, что Валя может разбить один из цветных бокалов тончайшего стекла, стоящих на дальней полке, на которые она сама лишь посмотрела издали, полюбовалась и закрыла дверцу, решив отложить их мойку до лучших времен. Но памятуя, как Татьяна отреагировала на ее замечание относительно стола, Марина решила промолчать.

— Да ладно тебе, Маринка, думаешь, если человек стены картинами увешал, так ему было чуждо все человеческое? — отмахнулась Валентина.

С сомнением понюхав коньячный бокал она поставила его в мойку и все-таки распахнула дверцу шкафчика, где дожидались своего звездного часа цветные бокалы.

— Ой, красота-то какая! Это что же такое? — Валентина решительно схватила один из бокалов, протянула руку к ярко горящей люстре и залюбовалась преломленными в гранях бокала лучами. — А старик знал толк в красоте, — протянула она с уважением.

— Валя, поставь, пожалуйста, на место, давай просто выпьем из кружек. — Марина, не усидев, встала, подошла к подруге и забрала у нее бокал. Немного подержала в руке, любуясь тонкой работой и глубоким винным оттенком стекла. Затем поставила бокал на место, после чего открыла шкафчик, который выделила для собственных щербатых чашек, и достала одну из них.

— Ты что, не выбросила эту дрянь? — искренне удивилась Валентина, уставившись на треснувшую щербатую чашку, доставшуюся Антону от матери и затем почему-то перешедшую к Марине. — Да ты что, подруга! Один раз живем, а тебе еще и такое везение на голову свалилось. Наслаждайся жизнью, дурочка, — ласково попеняла она и снова достала бокал с полки, прихватив с ним второй, сливового цвета.

Под ревностным взглядом Марины, следящей за каждым ее движением, Валентина быстро ополоснула бокалы под водой и снова критически посмотрела сквозь них на свет.

— Надо будет содой почистить, — буднично заметила она, а Марина ахнула, с трудом борясь с желанием отобрать у Вали бокал:

— С ума сошла! Такие нельзя содой!

— А что с ними будет? Наверняка обычное богемское стекло, просто какая-то особая серия, — пожала плечами Валентина, оглядываясь в поисках полотенца, находя и начиная вытирать бокалы.

— Много ты знаешь, — вдруг по-настоящему разозлилась Марина и, выдернув из рук подруги бокалы, поставила их на место.

— Будем пить из чашек, — распорядилась она.

— Ладно, — после короткой паузы кивнула Валентина, — из чашек так из чашек. И раз уж ты так дорожишь своими сокровищами, зачем ты Таню в дом впустила?

— А что мне теперь, вообще с людьми не общаться? — огрызнулась Марина и, открыв морозилку, достала бутылку.

Валентина, вынеся урок, достала из шкафчика старые разномастные тарелки и чашки, поставила на стол. Разложила остывшую яичницу, рядом положила приборы.