едем, и ту флору с фауной, с которой мы там встретимся, и конечно же, людей, что нам попадутся в пути… Но, повторю, всё это было бы правильно, если бы не довлеющее над нами обстоятельство.

– И что же это за обстоятельство, которое не позволяет нам действовать обдуманно и взвешенно?

– Время, – коротко ответила Евгения. – У нас нет времени на осторожность и осмотрительность. Вы же мне не дали вам рассказать, подполковник, рассказать о главном. Побежали с капитаном в гараж смотреть игрушки для взрослых мальчиков. А главное звучит просто – у нас нет времени, ни единого лишнего часа. «Выходы» – это явные проявления того, что пришлые совсем рядом. Вот только «выходы» очень недолговечны. Мы ещё ни разу не смогли добраться до них. Мы всегда приходили к ним слишком поздно. Когда они уже исчезали, и места, где они были, уже замел песок. Всё, что мы знаем о них, так это что они «живут» около месяца. И то, со слов очевидцев, которым нельзя доверять на все «сто». Вы вообще единственный, который видел их так близко, кому можно верить. Так что у нас нет ни одного лишнего дня, ни одного лишнего часа, который мы могли бы потратить на осторожность.

– Да, уполномоченный, – неожиданно заговорил Сурмий, – ваши опасения, безусловно, оправданны, но как я уже говорил вам, вы исходите из своего опыта одиночки, у которого никогда не было права на ошибку, а мы идём туда с лучшим оружием и с отделением лучших солдат.

«А только что ты соглашался со мной!», – Горохов покосился на него.

– Всё должно быть нормально, – закончил капитан.

– Мы продолжим нашу экспедицию так, как и планировали, – резюмировала Кораблёва. Уполномоченный думал, что она на этом и закончит, но начальница продолжила: – Но это в том случае, если мы не найдём лоцмана для прохода по протоке мимо Полазны.

– По какой ещё протоке? – Горохов напрягся. – Мы, что, уже не пойдём по маршруту Полазна-Лысьва-Красноуфимск?

– Если нам к нашему приходу подыщут надёжного лоцмана, – сказала Кораблёва, – мы не будем высаживаться в Полазне. Нас по реке Чусовой проведут до Насадки.

– До Насадки? – снова спросил уполномоченный, делая ударение на этом странном названии.

– Да, оттуда до Красноуфимска всего двести километров; если всё получится, мы сэкономим сутки как минимум. А это самое главное, – она сидела на кровати, подобрав под себя босые ноги. И говорила это всё с непоколебимой уверенностью в себе. Было понятно, что спорить с нею бесполезно.

«Значит, самое главное – это не возвращение экспедиции с полученными данными, самое главное – это сэкономить время!».

Всё, что мог сделать Горохов, так это опять поглядеть на капитана. Но тот снова отказывался взглянуть на уполномоченного, и Андрей Николаевич понял, что разговор в принципе закончен, ведь его слово имело только консультативное значение.

– Понял, спасибо, – Горохов встал со своего стула.

Сурмий сразу поднялся вслед за ним.

– Хорошо, что вы зашли, – сказала мужчинам начальница экспедиции, опуская босые ноги на пол.

«У неё, кажется, сорок второй размер, – заметил для себя Горохов. – Это неудивительно для её роста».

Глава 19

Они вышли из каюты Кораблёвой. Уполномоченный подумал, что капитан вернётся в трюм к своим подчинённым, но тот остановил его у трапа и произнес, как будто оправдываясь:

– Сам не ожидал, что она отойдёт от плана.

Горохов не нашёлся, что сказать, он только кивнул и достал из кармана сигареты. Ему казалось, что разговор исчерпан, но тут капитан протянул ему руку и сказал:

– Ингвар.

– Что? – не понял уполномоченный, машинально пожимая протянутую руку.

– Проще говоря, Игорь, – пояснил Сурмий.

– А, – догадался Горохов. – Андрей.

– Это я знаю, может перейдём на «ты»?

Андрею Николаевичу, в принципе, нравился этот офицер. Спокойный, уравновешенный, в нём чувствовалась и сила, и компетентность. И Горохов согласился:

– Да, давай на «ты».

– Но это когда мы будем наедине, при подчинённых будем соблюдать субординацию, – продолжил капитан.

Горохов закурил. Слабо совещённый коридор, трап, шум двигателей за переборкой, место тихое. Уполномоченный поглядел вдоль коридора и потом произнёс:

– Игорь, а ведь ты неспроста сказал мне, что Кораблёва биот, ты ведь не случайно проговорился.

Капитан тоже поглядел в полумрак длинного коридора, что вёл от кают в трюм, и ответил:

– Просто хотел тебя предупредить.

– Предупредить? Поясни.

– Она биот чистейшей воды. А они не видят препятствий, план-цель, всё, больше ничего знать не хотят, ничего не замечают. Будут идти по плану несмотря ни на что. Я тебе хотел сказать, что ты лучше ей сильно не перечь…

– Не перечить? – эти последние слова капитана прозвучали как угроза, как предупреждение.

– Да, лучше ей не перечить, – продолжал Сурмий. Он сделал паузу и потом проговорил: – если она прикажет тебя расстрелять, я буду вынужден это сделать. И сделаю не задумываясь. Хотя и очень уважаю тебя и таких, как ты.

– О, уважаешь значит? – Горохов усмехнулся.

– Да, уважаю, в нашем разведсообществе считают, что Трибунал, особенно ваши оперативники, ну и вы, уполномоченные, – это наш передовой край. Для тебя ведь не секрет, что это Север основной ваш финансист?

Уполномоченный это знал. Но вот чего он не знал и что его сейчас особенно интересовало, так это что обозначало слово «биот». И он решил зайти издалека:

– Так ты считаешь, что она может приказать расстрелять меня?

– Если сочтёт, что ты препятствуешь операции, ну или сочтёт, что ты можешь нарушить секретность.

– Секретность? – удивился уполномоченный. – Да мы на всю реку трубим, что мы куда-то мчимся по очень важному делу.

– Да, но это потому, что нам нужно торопиться, а вот куда мы едем и зачем… У меня даже подчинённые не знают, – отвечал Сурмий. – И вообще, в курсе целей и места нашей экспедиции меньше десятка человек.

– О, приятно быть в десятке посвящённых, – иронично заметил старший уполномоченный, которому после откровений этого дружелюбного капитана с Севера эта экспедиция теперь не нравилась ещё больше.

– Ещё и выгодно, – заметил Сурмий. – Тебе ведь обещали ещё и вид на жительство.

– Да-да, – Горохов задумчиво курил, – обещали. Слушай, Игорь, а ты часто работал с этими… с биотами?

– Почти всеми моими командировками на юг руководили биоты.

– Вот как?

– Все командировки на юг, в которых я участвовал, проводил Институт, а там заправляют именно они.

– Они? Вот такие вот, – Горохов кивает на дверь каюты Кораблёвой, – целеустремленные женщины?

– Целеустремлённые женщины, – соглашается Сурмий. – Так что будь с нею начеку. Не делай резких движений и необдуманных заявлений. Она всё запоминает, а память у них идеальная.

«У них ещё и память идеальная».

– Спасибо, что предупредил, – у