очень качественным, очень дорогим. Горохову не терпелось рассмотреть кое-что поближе. Особенно коптеры и рации. И мотоциклы… Они были великолепны. Конечно, и Трибунал хорошо снабжался, имел хорошее снаряжение, но до всего этого…

Да, экспедиция была подготовлена очень хорошо. Кажется, благодаря тяжёлому свёртку в руках и увиденным техническим чудесам он начинал думать, что не зря согласился участвовать.

– И это ещё не всё, – произнёс капитан Сурмий.

– Да, кажется, мне обещали какой-то удивительный костюм.

– Обещали – покажем, – сказал капитан.

Глава 17

Горохов остановился у одной из машин, в кузове которой лежали плотные пластиковые ящики, на которых была очень лаконичная маркировка «82 мм», а рядом были нарисованы темной краской черепа и надпись «Опасно». Точно такой же череп и такая же надпись были на коробочке, в которой ему выдали пистолетные патроны с зелёными головками. Только эти ящики были чересчур большими для пистолетных патронов.

– Миномётные мины, – пояснил капитан. – Для наших проворных пятнистых друзей.

Старший уполномоченный и сам понимал, что это мины, но он решил уточнить другое:

– Иприт?

– Кое-что покрепче… раза в два, – отвечал Сурмий. – Люизит.

Они пошли дальше, к последнему грузовику, и там находившийся рядом солдат откинул брезент с плоских крепких ящиков.

– Достань, покажи, – коротко приказал ему капитан.

Солдат тут же раскрыл один из ящиков и вытащил оттуда… какую-то тёмную, неопределенного цвета тряпку, развернул её.

– Костюм состоит из взаимосвязанных ультракарбоновых капилляров. Это герметичная сеть микрососудов, – пояснила Кораблёва; кажется, это вещь ей была хорошо знакома. – Это ткань, – она взяла у солдата костюм и распустила его. – Она из микроскопических трубок. Вот блок. Тут батарея и компрессор, – женщина указала на пластиковую коробку, закреплённую на поясе костюма. – Сюда же крепится баллон, – она снова обратилась к солдату, который уже держал полулитровый на вид баллон наготове. – Давай.

Солдат дал ей баллон, и она быстро и ловко присоединила его к блоку.

– Компрессор создаёт отрицательное давление в капиллярной сети, а здесь, в баллоне, хладоген с температурой в минус сто восемьдесят один градус, – она указала на кнопку. – Одно нажатие – и порция хладогена моментально распространяется по капиллярам, понижая температуру на поверхности тела сразу на два-три градуса. Костюм надевается под одежду. Баллон рассчитан на шестьдесят нажатий.

– Инженеры говорят, что при семидесяти градусах баллона хватит на три часа, – добавил капитан. – И это если не экономить.

– Ну, проверим…, – произнёс уполномоченный. Он ещё не представлял, как это должно работать вообще и как будет работать в жару, но если северяне так говорят…

– Это ваш костюм, – произнесла Кораблёва. – Вам нужно научиться с ним работать.

– Сегодня? Сейчас? – Горохов даже немного удивился поначалу.

– Послезавтра рано утром у нас погрузка, – сказала Кораблёва.

– Да, нужно привыкнуть к костюму, – поддержал её капитан, – вещь отличная, его можно не снимать; удары ножом, укусы, мелкие осколки, температуру внутри контура – держит прекрасно. Ультракарбон.

– А насекомых? – уполномоченный взял лёгкий, почти невесомый костюм в руки.

– Насекомых? – Сурмий и Кораблёва переглянулись.

– Интересно, клещ через него пролезет? – Горохов стал рассматривать плотную, но очень тонкую и эластичную ткань. – Там навалом клещей, да и пауков хватает, хотя с клещами там просто беда.

– Мы не заказали инсектицид, – произнёс капитан, глядя на начальницу экспедиции.

– Я сделаю заказ, – сказала она и пошла из гаража.

А старший уполномоченный, рассмотрев материал, остался доволен, ему казалось, что клещ через него не пройдёт.

***

      Она ставила перед ним тарелки с едой и смотрела на него нехорошим взглядом. Горохов положил перед ней свёрток, он характерно звякнул, было ясно, что там деньги. Но Базарова не притронулась к свёртку. Когда уполномоченный с нею только познакомился, когда только начали вместе жить, в те времена она сразу, без обиняков, не стесняясь, спросила бы:

– И сколько из этого я могу потратить на себя?

Та Наталья Базарова куда-то делась. Теперь с ним жила другая женщина, и вопросы у неё были другие:

– С каких это пор тебе стали выдавать такие авансы перед командировкой?

– Не понял… А что тебя не устраивает? – усмехнулся Горохов.

– Просто странно, стою вот и гадаю, почему это твоё руководство так расщедрилось? С ним вдруг случился припадок неслыханной щедрости?

– Меня наняли смежники, – отвечал Горохов и почти не врал. – А наши дали на эту работу добро. Я отказывался, и поэтому наниматели согласились на аванс.

– Очень щедрый аванс. Не находишь? Или там какая-то сложная работа тебе предстоит? – она смотрела на него своими красивыми глазами и, кажется, не верила.

– Наоборот, работа будет несложной. Легче обычной.

– Почему же тогда тебя пригласили?

– Я был в той местности, знаю специфику того района.

– И насколько ты уедешь?

Горохов быстро прикинул: туда – неделя, обратно – неделя, неделя там, за неделю-то Кораблёва натешится, плюс неделя на всякий случай. Итого…

– Думаю, за месяц мы поставим вышку и отработаем все линзы. Да, месяц, не больше.

Она посмотрела на него немного не так, как обычно – возможно, он её убедил, – а потом сказала без тени улыбки на лице:

– После возвращения можешь сделать мне предложение, я, возможно, его приму.

– О, – только и смог произнести удивлённый уполномоченный. Он никак не ожидал подобного развития событий.

***

Он всегда, отправляясь на задание, чувствовал некоторое волнение, почти вся его жизнь была сопряжена с опасностью. Поэтому, чтобы уменьшить долю риска, он тщательно готовился к каждому заданию. Заранее по картам изучал местность, досье на видных представителей того района, где собирался работать, изучал всё оборудование, которое ему могло пригодиться в деле. Но тут, в этот раз, всё было иначе. Ему, конечно, всё показали, научили пользоваться удивительным охлаждающим костюмом, также утвердили в его присутствии план действий, который Горохов нехотя, так как он не знал нюансов, всё же принял. В общем, это было не совсем то, к чему он привык. Его голос и вправду был консультативным, и что его удивило ещё больше, так это то, что и голос капитана Сурмия был не более значим, чем его. Оказалось, что в экспедиции всё решает и будет решать эта тощая баба непонятного возраста. Может потому, что ему не дали самому поучаствовать в подготовке экспедиции, он и испытывал некоторую тревогу. Нехорошее чувство. Он не чувствовал, что готов к делу.

Уже перед тем, как ехать на левый берег, на пирсы, куда должна была прибыть под погрузку лодка, старший уполномоченный – после того как забрал свою одежду, своё снаряжение и оружие из личного шкафчика, – спустился в подвал, в оружейку.

– О, здорово, Андрей, – сразу, как старому другу, заулыбался ему кладовщик Фёдорович