Я обернулась: на высокое крыльцо особняка напротив магического салона выскочил карликового роста юноша с приклеенным к уху сотовым телефоном. Прикрываясь ладошкой, он что-то говорил в трубку, неотрывно глядя на нас с Иркой.

– Уносим ноги! – прошептала я, чувствуя тяжесть в груди. Дышать стало невозможно.

В ту же секунду в глаза мне ослепительно полыхнуло и раздался страшный грохот.

– Боже, неужели ракета?! – неверяще выдохнула я, мгновенно вспомнив дурацкую шутку моего бывшенького про прямое бомбовое попадание.

Больше ни сказать, ни подумать я ничего не успела: свет в глазах померк, и крепкие руки Ирки подхватили мое обмякшее тело.

В кромешной тьме меня трясло и подбрасывало. Вот уж не думала, что переход в мир иной будет таким неуютным!

Тут меня снова сильно тряхнуло, я прикусила язык и сообразила, что еще жива.

Я открыла глаза, но светлее не стало. Присмотрелась и увидела, что по боковому стеклу машины струится вода. Лобовое стекло тоже было накрыто Ниагарой, скрипящие «дворники» мотались вправо-влево, как бешеные, но видимость приближалась к нулевой. С трудом повернув голову градусов на тридцать влево, я увидела Ирку. С самым сосредоточенным видом подруга крутила руль.

– Что это было? – слабым голосом поинтересовалась я.

– Что – это?

– Ну, это! Сначала блымц! Потом шарах!

– Ах, это, – невозмутимая Ирка красиво ввела машину в поворот, обрушив на обочину волну мутной вспененной воды. – «Блымц» – это была молния, а «шарах» – гром.

– А ракеты разве не было? – удивившись, я обрела голос.

– Какой ракеты? – в свою очередь удивилась Ирка.

– Какой-какой! – я рассердилась. – Рейсовой, на Луну! Не держи меня за идиотку!

– Да если бы я тебя не держала, ты лежала бы сейчас в грязной луже у тротуара, – резонно заметила верная подруга. – Вот, кстати, объясни мне, отчего ты вообще вздумала падать? Я даже испугалась! А тот карлик на ступеньках, он просто обалдел, глаза вытаращил и как заорет в трубку: «Кажись, сама окочурилась!»

– Окочуришься тут, – смущенно пробормотала я. – Честно говоря, я подумала, что в меня ракетой пальнули!

– «Стингером», что ли? – развеселилась Ирка. – В тебя персонально? Ну, дорогая, это уже мания величия!

– Или преследования, – кивнула я, вглядываясь в боковое зеркало. – Посмотри, мне снова мерещится или за нами погоня?

Ирка внимательно посмотрела в зеркало заднего вида.

– Ты про эту япошку?

Золотистая «Тойота» плыла у нас в кильватере.

– Сейчас мы ее сделаем, – Ирка решительно повернула руль, и «шестерка» нырнула в затопленный переулок.

– Ты что делаешь?! Мы утонем!

– Не боись, я знаю броды, – подруга медленно вела машину по затейливой кривой. – Мы пройдем, а япошка нет, у нее посадка низкая, так что она потонет всенепременнейше… Ну, видишь, что я говорила!

Золотистая машина медленно погружалась в Марианскую впадину местного значения.

– Трам-пам-пам-пам, еллоу сабмарин! – подмигнув мне, радостно запела Ирка бессмертный битловский хит.

– Еллоу сабмарин, еллоу сабмарин! – подхватила я.

Злорадно хохоча, мы перегнулись через сиденья, чтобы полюбоваться тонушей иномаркой, и за это господь нас тут же наказал: потеряв бдительность, Ирка свалила «шестерку» в глубокую колдобину. Машина обиженно икнула и заглохла.

– Все, приехали, – чертыхнувшись, постановила подруга.

Из открывшегося окошка «Тойоты» наружу выбрался низкорослый малый, виденный нами у «Изиды». Я занервничала.

– Не дрейфь, – сказала Ирка. – Он один, да еще такой мелкий, а нас двое! Справимся!

В окошко с другой стороны «Тойоты» вылез еще один мелкий тип. Этот что-то держал в руке – не гранатомет, конечно, но нечто вроде дубинки.

– Ирка, похоже, у них там полная машина злобных карликов! – запаниковала я. – На улице ни души, дома за заборами, свидетелей никаких – сейчас замочат нас как миленьких!

– Тогда давай замочимся сами! – Ирка распахнула дверцу и вылезла из машины.

Я незамедлительно последовала ее примеру. Мы выбрались на тротуар и зашагали прочь от притопленных авто, стараясь держаться поближе к заборам, на мелководье. Я обернулась: карлики уже выплывали из глубин, явно следуя за нами.

– Давай живее, – Ирка взяла меня на буксир. – За поворотом Белогвардейская, там всегда полно народу, затеряемся в толпе и смоемся.

Увы, Белогвардейская тоже оказалась затопленной, народ двигался вдоль заборов гуськом, пришлось и нам пристроиться в очередь! Я нервно оглядывалась, опасаясь, что преследователи нас вот-вот настигнут.

– Может, переждем в тепле и сухости? – Ирка кивнула на застывший посреди улицы трамвай: рельсы перед ним были полностью скрыты водой и вагон стоял на месте, дожидаясь окончания великого потопа.

– С ума сошла? – ужаснулась я. – За нами идут убийцы, а мы полезем в трамвай?! Забыла про Усова?!

– Тогда вперед! – Ирка решительно зашлепала по воде.

– Куда они денутся? – закуривая, сказал Бармалютка.

Некурящий Мелюзгаврик отмахнулся от вонючего дыма и плотнее прижался к стене.

Спасаясь от потопа, парни забрались в пустующую нишу на фасаде старинного купеческого особняка. Емкость ниши как раз равнялась одной крупной кариатиде или двум малогабаритным юношам.

– Я эту местность прекрасно знаю, – продолжал Бармалютка, выпуская дым. – У меня здесь тетка жила. Эту Белогвардейскую, как дождь, так затапливает по колено. А там, впереди, еще хуже: на перекрестке воды по самое не хочу, если не надумают двигаться вплавь, то вернутся, как миленькие! – Он посмотрел на часы. – Минут через пять и вернутся, засекай!

Спустя десять минут Мелюзгаврик выразительно посмотрел на часы, потом на Бармалютку, потом на небо. Дождь прекратился, река, в которую улица превратилась несколько минут назад, мелела на глазах. Вода с ревом втягивалась в открытые канализационные люки, кое-где уже показалась блестящая булыжная мостовая. Весело звеня, по обнажившимся рельсам прошел первый трамвай.

– Упустили! – Бармалютка сиганул из ниши на плечи шарахнувшимся врассыпную пешеходам. – Бегом, за ними!

Кабинетный мыслитель Мелюзгаврик от активного товарища поотстал. Когда он, тяжело дыша, прибежал к перекрестку, матерящийся Бармалютка уже шагал в обратную сторону.

– Ну, что там?

– Ты не поверишь, там паромщик, – угрюмо буркнул Бармалютка, не останавливаясь.

– Там кто?!

– Паромщик! Такой дед в сапогах по пояс и с тележкой, на которой на рынке грузы возят! Сажал, паскуда, по паре человек в свою тачку и перевозил на другую сторону! И наших баб перевез, по пятерке с носа!