Александр озадаченно нахмурился. Мысли его переключились с высокой политики на семейные неурядицы. Порой совсем не остается времени на молитву!

– В чем дело? Что ее печалит?

– Ах, боже мой! – Адриана позволила себе слегка закатить глаза. Несомненно, она уважала его как папу и главу семьи, но он был всего лишь мужчиной… – Могу ли я говорить откровенно?

– Я бы удивился, если бы ты лукавила, Адриана, – сказал он мягко.

– Лукреция замужем, но без мужа. На свадьбе она была в центре внимания, предмет всеобщего обожания и поклонения, а теперь сидит одна в доме и ждет мужчину, который, как мне – и ей – кажется, отнюдь не спешит к ней вернуться.

– Да, понимаю. В таком случае ты будешь рада услышать, что мы сейчас ведем переговоры с герцогом Пезаро, и он уже вызван обратно в Рим, чтобы воссоединиться со своей семьей и приступить к исполнению супружеских обязанностей.

– Ох… – Адриана, которая готовилась разразиться длинной речью, опешила. – Я… рада. Не думала, что вы догадались о происходящем.

– Ладно. – Он небрежно махнул рукой, будто отказываясь ставить это себе в заслугу. Ах, как хотел бы Александр потомить капризного герцога немного дольше, ведь Лукреции нет еще и пятнадцати, а он хорошо наслышан о бесхребетности своего зятя. Но в текущей политической обстановке семью Сфорца лучше умаслить, по крайней мере, пока ситуация не изменится. Кардинал Сфорца ясно дал понять, что если консумация брака будет и дальше откладываться, это расценят как серьезное оскорбление.

Между строк письма, написанного в исключительно вежливом тоне, Александр предельно просто сообщил зятю: если тот хочет получить приданое, ему придется приехать и забрать его.

* * *

– Скажи мне, дитя, как бы ты отнеслась к возвращению мужа? – мягко спросил Александр Лукрецию.

– Джованни? Я… не знаю.

– Почему? Он тебе не нравится?

– Нравится… Впрочем, я очень мало знаю его, – смутилась она. Ее отец был так занят в эти дни, что его визит стал неожиданностью для них обоих. – Мне кажется, ему не нравлюсь я.

– Не может такого быть! Уверен, он ужасно по тебе скучает.

– Папа, нет нужды меня утешать. Я помню, с каким нетерпением он ждал возможности уехать.

– Его отъезд никак с тобой не связан. Его позвали домой неотложные дела – ноша принца тяжела. А теперь он жаждет вернуться.

– Это его решение или твое?

Он открыл было рот, собираясь соврать, но простота и искренность вопроса смутили его.

– Что ж… решение было моим, дорогая Лукреция. Случается, обстоятельства сильнее нас.

Она кивнула, будто именно эти слова и ожидала услышать.

– А где он будет жить по приезде?

– Если хочешь, он станет жить с тобой в этом дворце. – Александр помолчал. Лучше бы этот разговор вела Адриана, все-таки он касается чисто женских дел… – Ты понимаешь, о чем я говорю, дитя? Вы станете мужем и женой.

– Да, конечно, я понимаю. – Она покраснела и опустила глаза. – Выходит, я стану настоящей герцогиней Пезаро. Означает ли это, что я поеду туда?

– В Пезаро? Да, возможно. Ты хочешь?

– Не знаю. Я никогда не покидала Рима. Возможно. Да… думаю, я хотела бы.

Малышка Лукреция, совсем еще дитя. Он и не предполагал, что потеряет ее так скоро.

– В таком случае, уверен, мы можем это устроить. – Александр легонько ущипнул ее за щеку. Политика так сильно захватила его, что теперь он мог лишь изредка наслаждаться общением с семьей. Что ж, раз этот вопрос решен… – А пока обустраивай дом и стань такой женой, которой гордился бы любой мужчина.

– Лучшей женой, чем Хуан мужем? – озорно спросила она.

– Ах, этот твой брат! – фыркнул Александр. – Если бы мои волосы давно не поседели, вчера вечером это бы несомненно произошло.

Еще до того, как пришли новости из Неаполя, послание из Испании привело Александра в настоящую ярость, он рвал и метал у себя в кабинете: Хуан, несмотря на все его советы, шлялся ночью по борделям, пока новоиспеченная жена послушно дожидалась его в постели. Гневные письма Александра обжигали сумку гонца. Но он простил ему все, узнав, что жена Хуана уже беременна. Внук! Да как быстро! Ах, какой же огромный потенциал у его сыновей!

Александр улыбнулся:

– Тебе придется поспешить, чтобы догнать его, моя дорогая, – и он раскрыл навстречу дочери свои объятья.

* * *

На этот раз не было ни приемов, ни званых обедов, ни послов, а самое главное – не было свадебной церемонии в окружении ближайших родственников, готовых проводить молодоженов чуть ли не до самого брачного ложа. Они доведут дело до конца без лишних глаз. Может, именно от этой мысли уверенности у выезжающего из Пезаро Джованни Сфорцы прибавилось. Он по-прежнему ничего не знал о закулисных политических махинациях. По его мнению, дела у Милана шли хорошо. Джованни просто хотел получить то, к чему стремился. Доехал он быстро, и на его лице сияла улыбка, отчего он выглядел почти привлекательным. Он, Джованни Сфорца, тоже добьется положения в Риме. И к утру станет гораздо богаче, чем сейчас. Он поцеловал жену и подарил ей гирлянду из пряных трав и зимних ягод, собранных накануне в саду герцогского дворца.

– Еще рано для цветов, – сказал он. – Но когда вы приедете в Пезаро, красота ваша затмит любой цветник.

Лукреция, с трудом сдерживая нервный смех, сделала легкий реверанс.

– Милорд, добро пожаловать в ваш дом.

Той ночью Адриана, перед тем как лечь спать, несколько раз прошлась мимо запертой двери спальни супругов. Звуки, доносившиеся оттуда, показались ей обнадеживающими. Она не была циничной или слишком старой и хорошо помнила свою первую брачную ночь. Подготовка, вот что здесь играет главную роль. Заменяя Лукреции, по сути, родную мать, Адриана поговорила с ней напрямую. Никакого кокетства, ужимок и церемоний. Лукреция поблагодарила ее и любезно улыбнулась, будто и без нее все знала. Что ж, да будет так. Перед тем как уйти, Адриана внезапно захотела сказать ей больше, сказать то, что она когда-то хотела услышать и не услышала от собственной матери: «Не волнуйся. Все не так страшно, просто соединение тел. Да, ты больше никогда не будешь прежней. Но и не очень-то изменишься. То, что кажется тебе сейчас странным и даже неприятным, скоро превратится в обычное дело. Ну или почти в обычное. Некоторые мужчины поистине ненасытны, а вот женщины, бывает, не понимают, к чему вообще этим заниматься». По правде говоря, именно к таким женщинам и относилась она сама. Однако Адриана ничего такого не сказала и покинула комнату.

Утром, когда Джованни ускакал на охоту, она пошла повидать свою племянницу и застала ее в постели. Лукреция выглядела почти счастливой.

– Ну что, моя дорогая? Теперь вы муж и жена.

– Я… да… да, – ответила она. – Мы муж и жена.