– Несколько дней назад.

– Почему мне не сообщили? Его необходимо выгнать, а мою дочь и ее служанок увезти из города.

– Слуга изгнан, вещи пакуются. Единственный вопрос – куда им поехать… учитывая ситуацию? – Джованни немного помолчал, но не слишком долго, чтобы не позволить Чезаре встрять в разговор. – Мне кажется, я нашел решение, ваше святейшество. С вашего позволения, я хотел бы отвезти жену в Пезаро. Там хороший климат, гораздо лучше римского, и уже год как она герцогиня, хотя официально еще не представлена своему городу.

– Пезаро? Надолго ли вы едете?

– Возможно, до тех пор, пока здесь все… не поутихнет. Ей понравятся город и люди. А она им, я уверен. С моей стороны, как герцога, уже совершенно непростительно и дальше откладывать их встречу.

– А как насчет того, что непростительно по отношению к папе, чьими землями ты управляешь от его имени? – резко спросил Чезаре. – Или, может, ты планируешь пробыть часть времени в Милане?

Александр бросил на сына быстрый многозначительный взгляд, будто предупреждая: не вмешивайся.

– Я забочусь не о себе, поймите, а о своей жене, – сказал Джованни, снова обращаясь исключительно к папе. – Мне надо сопроводить ее и устроить на новом месте, а затем я, несомненно, вернусь обратно, если и когда вы призовете меня на военную службу. Тем временем Лукреция и все ее домашние будут в безопасности и здоровы.

В комнате воцарилась тишина.

– А моей дочери известен этот план?

Джованни был так рад, что просто расплылся в улыбке:

– О да, ваше святейшество, разумеется. Ей просто не терпится совершить поездку и увидеть свои новые владения.

* * *

– Сдается мне, у моего зятя все-таки есть яйца.

– Жду не дождусь, когда отрежу их. Святой Иисус, я думаю…

– Я знаю, что ты думаешь, Чезаре. А теперь и он знает. Да что с тобой? Неужели мне надо напоминать тебе, что вне семьи мы не ведем разговоры, которые могут подорвать нашу безопасность?

– Прости. Я вышел из себя.

– Я знаю. Он не такой дурак, каким кажется.

– Он дурак, женившийся на моей сестре.

– Ха, – Александр сурово ухмыльнулся, – вот тут ты прав. Мне надо было отдать ее за другого.

– Так отправь его на поле битвы. Обещаю, он не выживет.

– Нет. Сейчас неподходящий момент, – Александр внимательно посмотрел на сына. Иногда он не узнавал Чезаре. В нем было что-то, чему он никогда его не учил. – По одному врагу за раз, Чезаре. По одному врагу за раз.

– А я все же уверен, что он предаст нас.

– Как он может нас предать? Мы и сами-то едва понимаем, что делаем.

– Он узнает о перемещении войск в Романью, и если французы подойдут близко к Неаполю…

– Если они зайдут так далеко, об этом все узнают и без него.

– Ты думаешь, это возможно?

Александр пожал плечами.

– Не будь наивным. Если случится так, что после прихода французов неаполитанская флотилия побьет их корабли, мы расшевелим Людовико в Милане, а Вирджинио Орсини останется нам верен и возглавит армию Альфонсо в предместьях Рима, тогда мы имеем неплохие шансы.

– А если нет? – спросил Чезаре после минутного молчания.

– Если нет? – Взгляд Александра ненадолго остановился на собственном портрете, наконец размещенном Пинтуриккьо на люнете над дверью: папа Александр VI преданно наблюдал вознесение Христа. Отделка апартаментов подходила к концу. Все получилось, как было запланировано, и стоило ему целого состояния. Думать о том, что станет с ними, если Неаполь падет и делла Ровере удастся добиться переизбрания папы, совершенно не хотелось.

– Если нет, нам придется обыграть их другим способом.

– Что ж, так и сделаем. Мы не для того забрались так высоко, чтобы быстро упасть, отец. Бог не допустит этого.

Бог. Как странно было слышать само это слово из уст сына.

* * *

– Почему мне не сказали, что в доме кто-то болен лихорадкой?

Всюду стояли упаковочные ящики.

– У вас в последнее время нелегко добиться аудиенции, ваше святейшество, – защищалась Адриана. – Она будет готова уехать уже через несколько дней.

– О да. И куда она направится?

Адриана смущенно замолчала.

– Может, в Пезаро? – подсказал ей Александр.

Она встретилась с ним глазами:

– В Риме волнения. Там для нее более безопасное место. Все-таки она герцогиня этого города. Если ей суждено обрести там дом, пусть так и будет. По крайней мере на какое-то время.

– Хм. Что ж, одна она не поедет. Ты поедешь с ней и поможешь устроиться.

– Разумеется. Неужели вы думали, что я оставлю ее?

Адриана помолчала.

– Я вижу, ты хочешь сказать мне что-то еще, – вздохнул он. – Ну же, говори!

– А что насчет Джулии?..

* * *

– Я не хочу покидать вас, мой господин. – В ту ночь они впервые за несколько недель лежали вместе. В бликах свечей ее глаза светились любовью. Правда ли это, или лишь слова, которые она считает нужным сказать? Голова Александра была так занята политикой, что теперь он сомневался во всем. – Я уже жила в пораженном лихорадкой городе.

– Но это не означает, что ты и сейчас не заболеешь. Нынче лето сырое и жаркое. Я не хочу рисковать.

– Мы так редко видимся. – Джулия чуть откинула голову, будто желая получше его рассмотреть. – Пезаро далеко. Может быть, мне отправиться куда-нибудь поближе? К своей семье в Каподимонте?

– Нет, – быстро отозвался Александр. – Если французы и появятся, то именно с запада.

– Я ведь уеду ненадолго. Только пока не утихнет лихорадка.

– Неважно. Пезаро безопасней.

Она вздохнула.

– Что ж, мне будет совсем скучно в Риме без Лукреции и Адрианы.

Джулия сладко улыбнулась, и на секунду Александру показалось, что не так уж сильно она хотела остаться здесь с ним.

* * *

Когда все вещи были упакованы, из Рима выдвинулся огромный караван лошадей и повозок. Прощаясь, папа не мог скрыть слез. Он послал с ними небольшой отряд, но в последний момент Чезаре настоял, чтобы до границ папских земель вместе с ними ехали его собственные проверенные люди. Конечно, это был лишь слегка завуалированный выпад в сторону Джованни, мол, сам он не сможет обеспечить безопасность жены.

Памятуя о том, что сестра недолюбливает Микелетто, непосредственно к женщинам приставили Педро Кальдерона. Это был верный выбор, ведь за время работы гонцом молодой Педро хорошо узнал всех домашних. Но лишь сейчас у него появилась возможность быть представленным самой герцогине Лукреции.