Признаюсь, эти стенания и подспудные упреки в немалой степени очерствили меня. Эта женщина была настолько неразумна, до того не осознавала, что делается для нее, что я в конце концов утратил терпение и произнес очень сухо:

– Леди Генриетта, давайте расставим точки над i. Вы хотите, чтобы ваш ребенок остался с вами? Говорю вам откровенно, есть только один способ этого добиться.

– Мой дорогой Аспдейл! Конечно, я этого хочу. Как вы можете предполагать такие ужасные вещи? Я от вас совсем не такого ждала. Клэр говорила… Неважно. Но, прошу вас, поймите, я никогда не отдам моего малыша.

Ее упрек меня, надо сказать, уязвил, и хоть я очень старался держать себя в руках, это было чрезвычайно трудно.

– Леди Генриетта, у меня нет ни малейшего желания разлучать вас с ребенком, и ни при каких обстоятельствах я не стану вам этого советовать. Но одно могу сказать совершенно определенно: пока вы находитесь здесь, в Эксе, существует опасность, что вы его потеряете… Было настоящим безумием приезжать сюда, где опаснее всего.

– Откуда мне было знать? – возразила она, теперь уже довольно сердито. – Мне кажется, вы не имеете права меня упрекать. Это неприлично.

– Боже мой, – раздраженно промолвил я, – сейчас не об этом речь. Для нас главное защитить и спасти вас, когда опасность ближе всего.

– И вы хотите бросить меня, чтобы я боролась одна? Разве это разумно? Разве это благородно, по-мужски бросать бедную женщину в минуту опасности?

– Протестую! Не нужно так говорить. Я объяснил, почему это необходимо. Неужели вы не видите, что это безумие? Нам конец, если нас увидят вместе или если даже вас увидят одну. Мне еще предстоит сегодня уехать из города, чтобы их одурачить.

– И оставить меня без защиты со всем, что я сейчас могу потерять? Если бы Клэр это слышала!

– Это бы ничего не изменило, кроме того, леди Клэр встала бы на мою сторону.

– Да, конечно, вы же думаете, она настолько вами увлечена, что согласится с каждым вашим словом.

– Я предлагаю самый безопасный и единственный путь! – ответил я, боюсь, несколько запальчиво. – Вы обязаны принять его.

– Полковник Эннсли, вы разговариваете со мной, как с каким-нибудь рядовым. Будьте добры, не забывайте, что вы не имеете права мне приказывать. Я сама буду решать, как мне поступать.

Тут я пришел в ярость и вскочил с раздраженным возгласом.

– Право слово, леди Генриетта, вы добьетесь, что я вовсе умою руки и оставлю это дело. Но я пришел к вам ради вашей сестры и для нее должен сделать все, что в моих силах, что бы там ни думали вы. Я для себя выбрал путь и буду следовать ему. Если вы не намерены изменить свое мнение, я займусь своими делами. Не вижу смысла продолжать этот разговор. Позвольте откланяться.

Я двинулся в сторону двери, продолжая посматривать на нее, но без особой надежды на то, что она наконец прислушается к голосу разума. Голова ее по-прежнему была высоко поднята, подбородок непокорно выдвинут, но вдруг с ней начали происходить перемены. Во взгляде появилась неуверенность, губы затрепетали, руки начали сжиматься, в следующее мгновение она не выдержала и закричала с отчаянием в голосе:

– Нет, нет, нет! Не оставляйте меня… вот так. Я этого не вынесу, я слишком подавлена, слишком взволнована, слишком испугана. Мне не к кому обратиться за помощью кроме вас. Что же мне делать? Что делать? – И она упала в кресло, рыдая так, словно у нее разрывалось сердце.

Положение было довольно неловкое, я бы даже сказал, конфузливое. В другое время я бы, пожалуй, растерялся, но сейчас сложились чрезвычайные обстоятельства. Близилась роковая минута, расстройство всех наших намерений и крушение надежд было неминуемо, если бы я поддался ей. Теперь все зависело от моих действий, и я знал, что наш единственный шанс заключался в исполнении моего плана.

Я это осознавал, поэтому ее слезы не произвели на меня большого впечатления. Кто-то назовет меня бессердечным, но ее стенания действительно не вызвали у меня сочувствия. Я понимал, что сейчас не время лить слезы, и мне нужно быть твердым и непоколебимым, кем бы она меня ни считала. Тем не менее, я рассчитывал, что, когда леди Клэр узнает подробности этого неприятного разговора, она одобрит мое решение.

Ждать, пока леди Генриетта успокоится, я не мог. Драгоценного времени было слишком мало, чтобы тратить его на попытки привести ее в чувство, поэтому я, не дожидаясь разрешения, прошел в другой конец комнаты, позвонил в колокольчик и попросил посыльного прислать горничную леди. Явилась коренастая француженка, вероятно, своевольного и невозмутимого нрава. Осмотрев оценивающе хозяйку, она устремила на меня подозрительный взгляд.

– Займитесь своей хозяйкой, – резко произнес я. – Боюсь, я принес ей плохие вести, и у нее нервный припадок. Наверняка он скоро закончится. Пожалуйста, когда она придет в себя, скажите ей, что я вернусь через полчаса. Надеюсь, к этому времени она уже сможет пойти со мной.

– Что это? – вдруг оживилась леди Генриетта, явно заинтересовавшись моими словами. – Пойти с вами? Куда, я бы хотела знать?

– Это имеет значение? Вы просили меня не покидать вас, и мы не расстанемся. Я собираюсь взять вас с собой. Вы возражаете? Это же было ваше желание.

– Беру свои слова обратно. Я не пойду с вами. Во всяком случае, не зная куда. Сперва вы должны рассказать, куда вы собрались и что хотите делать. Я, по-вашему, должна довериться человеку, которого почти не знаю? Человеку, который относится ко мне так невнимательно, который такой злой и бездушный, который теперь хочет отвезти меня один бог знает куда, потому что так упрямо считает, что прав?

– Леди Генриетта, – сказал я вежливо, но очень холодно, с трудом сохраняя спокойствие, поскольку, признаюсь, ее слова очень подействовали на меня, – давайте говорить напрямую. Либо вы полностью и бесповоротно соглашаетесь на мое предложение, либо я отказываюсь вам помогать. У меня долг перед леди Клэр, и я искренне стремлюсь выполнить его, но при вашем нынешнем отношении чувствую себя освобожденным от этого долга. Я не отказываюсь брать на себя ответственность, но только при условии, что мне будет позволено действовать так, как я сам решу.

– Как это по-мужски! Конечно же, все должно быть по-вашему, и все вокруг просто обязаны слушать вас, – воскликнула она со все возрастающим раздражением, не обращая внимания на то, что я попытался выбрать самый мудрый путь.

– Я знаю, что прав, – ответил я, возможно, немного неуверенно, потому что ее предвзятость и необъяснимое нежелание увидеть, как обстоят дела в действительности, меня уже порядком утомили. Но я быстро взял себя в руки и твердо добавил: – У вас есть полчаса, чтобы принять решение, и ни минутой больше, леди Генриетта. Дадите ответ, когда я вернусь. Предупреждаю, через полчаса перед домом будет стоять экипаж и очень советую быть готовой ехать со мной. Соберите вещи и оплатите счет. Отказ я не приму, помните это.

В свою гостиницу я вернулся злой как черт и раздраженный сверх всякой меры стычкой с леди Генриеттой Стандиш, испытывая острейшее нежелание встречаться с ней снова. Сердце мое повторяло ее призывы к леди Клэр. Все воспринималось бы по-другому, если бы ее энергичная сестра сейчас была с нами и помогала советом. Просто удивительно, насколько непохожи эти сестры! К одной меня влекло все больше и больше, другую я все больше и больше презирал.