Остается вокзал.

— Артур, если ты одолжишь мне денег — я тебе завтра же с утра переведу всё на карту, — пообещала. — Сделай доброе дело.

— Я похож на человека, что творит добро? — он усмехнулся. Тронулся, и авто покатила по проспекту, мимо ярких вывесок магазинов, новых высоток, прохожих, изнывающих от жары. — Я редко ошибаюсь, Эмма. И в отношении Макара к тебе был прав. Если хочет забрать тебя — пусть приезжает ко мне.

После этих слов щелкнула блокировка дверей — и я вспомнила, как вывалилась из его машины во дворе и ободрала колени, когда он грозил мне обезьянником.

— Это ваши разборки, при чем тут я? — повернулась. — За что ты ему мстишь?

Он не ответил, вид сделал, что не слышит меня, еще несколько секунд посмотрела на его мрачный небритый профиль и отвернулась к окну.

Это проклятый город. Съемная квартира, универ, чужие дома — я всего три недели нахожусь здесь, а чувство такое, что уже очень давно и не выберусь отсюда никогда, я будто в ловушке.

Вид за окном изменился, вместо проспектов и высоток — частный сектор, трехэтажные коттеджи за высокими заборами и дорогие машины, водители которых носят неизменные строгие костюмы, вечно смотрят на часы, никогда не улыбаются, с семьей видятся по выходным, и то не каждую неделю.

Артур остановился возле черных кованых ворот. Высунул руку с пультом в окно, и те, натужно скрипя, разъехались в стороны.

Машина покатила по участку в сторону дома.

Здесь не обошлось без садовника — никаких сорняков или неровной травы, по линейке подстриженные кусты и чистые, выложенные красной брусчаткой дорожки.

Не может человек, который служит в органах, честными способами заработать на такой дом.

Артур запарковался возле гаража.

— Приехали, — бросил мне и вышел на улицу.

Осталась сидеть в машине. Если хочет — пусть тащит силой, я не рвалась к нему в гости.

Хотя, здесь очень красиво. Тихо, спокойно. Соседи не шумят за стеной и никто не сидит на лавочке у подъезда и не сплетничает, как это было в моем временном жилище.

Артур будто не заметил, что я не двинулась с места. Взбежал по крыльцу с резными перилами, загремел ключами.

И едва он распахнул дверь — как из дома со звонким лаем выбежал огромный пес. Белый и пушистый, с улыбкой до ушей. Он кинулся к хозяину и поставил передние лапы ему на грудь.

Заинтересованно уставилась в окно, наблюдая за этими приветствиями.

Никогда бы не подумала, что этот бугай, по хамски обращающийся с людьми, может с кем-то быть ласков, он просто на глазах переменился.

Он почесал за ухом собаку, улыбнулся ей в ответ, подставил руки под длинный розовый язык.

Закончив облизывать хозяина пес уставился на меня черными глазами-бусинками. И, спустя, миг, с лаем бросился с крыльца к машине.

Собак я не боюсь, но этот — как медведь огромный, он ударил лапами по стеклу, и я невольно вжалась в спинку кресла.

— Цэ, — позвал его позади Артур. Приблизился к машине и костяшками пальцев постучал в окно. — Выходи, трусиха. Он не укусит.

Посмотрела на Артура и совсем другого мужчину увидела — он словно еще красивее стал, и украсила его мягкость, даже взгляд светлых глаз потеплел. Покосилась на счастливую собаку — белый пушистый гигант уселся на траву и открыл пасть, дышит быстро-быстро, высунув язык и ждет, пока я выйду.

Вытерла влажные ладони о брюки.

И распахнула дверь.

Глава 46

Он не спускает с меня глаз.

Ни когда говорит по телефону, ни когда к нему приезжает хмурый очкастый мужик и они о чем-то бесконечно долго треплются в холле, даже когда он готовит ужин — следит за мной.

Плюс Цэ — как Артур его называет, тот хвостом за мной ходит, и стоит мне подойти к двери — тут же поднимает лай.

— Если ты ждешь Макара, — присела на диван в кухне и проводила взглядом лист с мясом, который Артур отправил в духовку. — То надо ему позвонить. Прогресс не стоит на месте, человечество давно изобрело сотовые телефоны.

— Не умничай, Эмма, — отозвался он. Вытер мокрые руки бумажным полотенцем, и скомканный комочек запустил в мусорное ведро, будто в корзину мяч.

— Но тогда я буду жить у тебя днями, неделями, месяцами, — запугала.

Артур отошел к окну и закурил.

Откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. За эти дни так устала, меня просто выжали, как лимон, но уснуть все равно не смогу.

В чужом доме, когда рядом находится мужчина с неясными намерениями.

Я бы уже сама позвонила Макару. Чтобы он только приехал. И плевать мне, что эти двое здесь устроят, пусть хоть весь дом разнесут, переубивают друг друга.

Плевать — заверяю себя.

— Какие у вас отношения? — Артур повернулся. Затянулся и выдохнул, и его лицо на миг скрыл густой серый дым. — Он тебя трахает?

— Заглядывай к себе в постель, не к другим, — посоветовала и тут же напряглась, вспомнив, как Шварц отымел меня прямо в коридоре у двери.

Уши заполыхали, к щекам прилила кровь. Я никогда из головы этого не выброшу, пусть и вру себе, что тот секс ничего не значил.

— В моей постели скучно, там нет тебя, — Артур потушил сигарету. И ленивой походкой двинулся на меня.

— Что ты делаешь, — спиной уперлась в спинку дивана.

— А на что похоже? — он приблизился. Коленом легонько ударил меня по ноге, заставляя расставить их шире. Наклонился и уперся руками в подголовник. — Эмма, бизнес Шварца вот-вот рухнет. Зачем он тебе? Или из тюрьмы его ждать собираешься?

— Почему рухнет? — запрокинула голову. Он нависает надо мной, лицом к лицу. Ощущаю жар его тела, которое касается меня.

И голова кружится.

— Потому что, — Артур коснулся моих волос, и я не шевельнулась, продолжала смотреть в его глаза, наблюдая, как черный зрачок заполняет светлую радужку. — Фуршет помнишь? В ресторане, откуда ты через окно улепетывала. Иностранцы. Фирма, что вошла в состав компании Шварца. Та фирма принадлежит мне, — его рука спустилась по волосам ниже, к отвороту моего пиджака. Его лицо оказалось почти вплотную к моему, на губах ощутила его дыхание. — Я потоплю его компанию.