— Я ничего не видел, — пожал плечами дед и добавил невозмутимо: — Я вообще ничего не вижу, девушка.

— Простите, — растерялась я и чуть не убила себя за свою непроходимую тупость. — Я не знала…

— Но вопросы вы можете задавать, — серьезно сказал он. — Я с удовольствием помогу милиции. Если смогу.

— Но… — попыталась я протестовать, подбирая слова, дабы быстренько ретироваться.

— Я ничего не вижу, но все прекрасно слышу, — устало хмыкнул старик. — Но это почему-то не интересует милиционеров.

Я тут же почувствовала угрызения совести — даже милиции несчастный человек неинтересен. Так хоть я с ним поговорю. Даже если ничего интересного не скажет — хоть развлечется. А немного времени я могу выкроить.

— Вы слышали что-то необычное ночью два дня назад?

— Приблизительно в половине двенадцатого ночи я слышал голоса — соседа, его я часто слышу, и другого мужчины — довольно высокий голос. Думаю, мог бы узнать голос этого человека, если бы услышал еще раз.

— А о чем говорил Волощенко с этим человеком, вы случайно не уловили? — поинтересовалась я.

— Почему же? — удивился мужчина, пожимая плечами. — Незнакомый мужчина, кстати, наверное, довольно молодой, вряд ли больше тридцати с хвостиком, говорил о какой-то давней обиде. Не очень понятно, расплывчатыми фразами, но с негодованием. Сосед оправдывался, кажется, был немного испуган. Сначала говорил довольно громко, потом я слышал только незнакомого мужчину. Либо Волощенко замолчал, либо перешел на шепот. Минут через двадцать после этого дверь закрылась. Тут же открылась, и я услышал женский голос. Мне показалось, что эта женщина была испугана или сильно злилась. Потом все стихло.

Господи, милиция все же недооценивает людей! Неужели сложно было расспросить этого человека? Наверное, после неизвестного к Волощенко пришла Ольга Шалая. Она об этом рассказывала и говорила, что, кажется, вскрикнула. Вполне естественно — наверное, очень страшно увидеть бездыханное тело любимого мужчины. И если верить ей, то незнакомец — убийца.

— А когда вы услышали женский голос, Волощенко ничего не говорил? — уточнила я.

— Не слышал, — лаконично ответил дед.

— Простите, — выдохнула я в величайшем удивлении. — Но почему вы не рассказали обо всем этом милиции? Что вам мешало? Вы бы так им помогли!

— Девушка, милая, ко мне за помощью никто не обращался. А навязываться я не привык — воспитание не то, — снисходительно пояснил старик.

— Все равно, спасибо вам большое. Вы не представляете, какие полезные сведения сообщили мне! — ликующе воскликнула я. И, попрощавшись, ушла.

Время позднее, пора и домой отправиться. Попутно поразмыслить о деле — кажется, оно движется к финалу. Во всяком случае, я на это надеюсь. Все равно сейчас я ничего не смогу предпринять — все порядочные люди ложатся спать, а значит… Утро вечера мудренее.

Только что предпринять — об этом надо поразмыслить. Сложный вопрос…

* * *

Едва я добралась до дома, как полил дождь. Тяжелые тучи не выдержали собственного веса и лопнули, изливая на землю потоки воды. Капли звонко колотили по крышам. Над раскаленным за день асфальтом поднимался белесый туман. Сверкали тонкие серебристые лучи молний, освещая темные лужи. Где-то вдалеке громыхало.

Дома я задумчиво включила радио. Крутили «Энигму». Никогда не испытывала особого восторга от такой музыки, если честно. Но магнитофон, вот негодяй, нагло сломался. И что было делать? Без музыки мне думается ну очень плохо.

И я стала думать, придя к мысли, что эти чертовы убийства взаимосвязаны, причем напрямую. И еще эта загадка с двумя Матвеями Земсковыми… Если предположить, что Ламовский похитил деньги и документы, а Волощенко продал паспорт в Москве, тогда… Черт, как же я раньше не додумалась? Могла бы и сообразить — тогда и меткий выстрел в лоб Ламовского объясняется. Я же проверяла прошлое этого Земскова. Он трудился в Самаре до прошлого года, а когда умерли его родители, приехал в Тарасов. А в Самаре, между прочим, он был завсегдатаем тира — даже занял первое место в каких-то там соревнованиях по стрельбе. Ну надо же!

Только возникает другой вопрос — какого черта он пустил пулю в лоб Ламовскому, а Волощенко убил ножом? Что, пуль не хватило? Или все это конспирация? Чтобы решили, что эти два убийства не связаны? Так он был прав — я сначала так и решила. Но теперь все гораздо яснее. Остается лишь один вопрос — где мне найти этого Земскова?

А вот здесь, Александра Сергеевна, вам необходимы логические подходы. Когда у человека похищают все деньги и документы, да при этом жертва оказывается в совершенно чужом городе, без друзей и родных… милиция ничем не поможет. И все ясно — человек просто вынужден опуститься на дно жизни, это более чем естественно. На дне — вот где надо искать Земскова. Только как искать? Я, к несчастью, не обзавелась связями с бомжами и прочими несчастными людьми, выброшенными из естественного течения жизни. И тут я подумала…

О, точно! Во-первых, должен был вот-вот вернуться Пенс. А во-вторых, он не так давно рассказывал мне об одном из обитателей какого-то подвала, бывшем интеллигенте. Как его звали?.. Дмитрий, по кличке Философ! Банальное прозвище, но Сережка говорил, что Дмитрию оно очень подходит. Человек на собственном опыте убедился в бренности бытия и решил пожить «на дне». Дабы испытать острые ощущения, нереальные в цивилизованной жизни. Нереальные, ха! Ему бы частным детективом потрудиться — понял бы, где остроты ощущений искать.

Устав размышлять, я поставила на плиту чайник. Моя милая мамочка уехала, оставив бедную Сашеньку совсем одну. Ларчик тоже не звонит — видимо, дело близко к развязке, и он не хочет отвлекаться на какую-то мелкую детектившу Данич.

Люди мрут как мухи. Эти чертовы типы, Волощенко и Ламовский… Честно сказать, мне их жалко только как представителей гомо сапиенс — так же, даже более, я бы пожалела какую-нибудь птицу или зверя. А так… я нахожусь на стороне жертв — это же надо, сколько человек сделал несчастными этот тандем. Могли бы хоть поумерить аппетиты — так нет, им все подавай, до последнего!

В итоге от таких размышлений мне стало грустно и одиноко, и я набрала номер телефона Пенса. Пенсик оказался дома и сразу же поднял трубку. Странно, обычно он в это время в гараже.

— Пенсик, ты не можешь приехать? — жалобно спросила я. Не всегда же мне играть роль суперженщины, надо иногда побыть слабым и беззащитным созданием. Бедняга Пенс мыслей читать не умеет, он сразу встревожился:

— Сашенька, что-то случилось?

— Да, — уверенно ответила я. Надо же иногда подвергнуть человека напряжению. Пенсик испугался:

— Что-то серьезное?

— Произошла трагедия, — пытаясь выдержать нужный тон, «обрадовала» я Пенса. Бедняга готов был тотчас оседлать свой мотоцикл и броситься к своей прекрасной даме, то есть ко мне. Он, наверное, впился в ни в чем не повинную трубку телефона, как в шею злого врага, причинившего вред Сашечке Данич. И я поспешила успокоить его, а то заболеет еще: — Ты совсем забыл про меня, — удивилась я. — Разве это не трагедия? Как же ты мог: вернулся из командировки и не зашел?! И еще мне нужна твоя помощь.