Но Философа моя прекрасная память не обрадовала, он поморщился и бросил небрежно:

— Просто Философ, хорошо?

Я согласилась и, распрощавшись с интереснейшим человеком, отправилась к Ольге Шалой. Беседа беседой, но мне за нее не платят. Да и с делом пора кончать, чтобы Карина Красс окончательно успокоилась.

* * *

За дверью послышались осторожные шаги, и в глазке промелькнул лучик света. Убедившись, что это Сашенька Данич, а вовсе не грабитель, Ольга Шалая открыла и удивленно посмотрела на меня.

— Ольга, мне нужна ваша помощь, — заявила я прямо. — Без нее не смогу обойтись.

— Не понимаю вас, — выдохнула девушка, вцепившись пальцами в дверную ручку.

— Оля, я вычислила убийцу Никиты Волощенко. Но, к сожалению, доказательств его вины нет, а его необходимо вывести на чистую воду. Надеюсь, вы мне поможете.

— Что я должна делать? — спросила девушка довольно напряженно. — Слушайте, хотите, я убью этого убийцу? Все равно жить незачем.

— Не сходите с ума, — бросила я устало. — Как, черт возьми, вы это себе представляете? Не стоит заниматься самодеятельностью. Я могу понять ваши чувства, но поймите и вы — мне лично очень жаль этого человека. Понимаете, у него украли все деньги, и его поступок вполне оправдан этим. Человек, заметьте, интеллигентный человек, вынужден был стать бомжом. Полагаю, ничего хорошего в этом нет. И это его право — отомстить. А у нас только одна обязанность — отправить его в тюрьму. Пусть разбираются следователи.

Фух, что называется, речь в защиту убийцы. Ну и что? Ведь не его вина, что жизнь его не удалась из-за Ламовского и Волощенко?

— Ну, хорошо. Скажите, что я должна делать?

Естественно, я все объяснила в надежде, что наш маленький театр принесет свои плоды. Обожаю театр, если честно. Жаль только, что не я главная героиня этого действа. Зато режиссером быть — тоже почетно.

Впрочем, если бы Ольга отказалась — пришлось бы действовать самой. Но, боюсь, мои действия были бы менее эффективны. Ольгу Земсков мог заметить и запомнить, когда выходил из квартиры убитого его руками Волощенко. Меня же он никогда в жизни не видел.

Ошибка исключена — виновник убийств Матвей Земсков. И не думаю, что он будет долго отпираться — кажется, такие «вынужденные» убийцы обычно сами хотят понести заслуженное наказание. Хотят, чтобы их поймали. Все же я немного психолог…

* * *

Матвей удивленно смотрел на девушку, невесть каким чудом оказавшуюся в этом подвале. Что-то было в ней неуловимо знакомое, но что?

— Здравствуйте, — бросила девица, тряхнув тяжелой копной черных волос. — Мне нужно с вами поговорить.

— Я слушаю, — буркнул он недовольно, ведь его нагло разбудили, лишили наслаждения побывать в прошлом. — Может быть, вы ошиблись адресом? — с насмешкой спросил он через мгновение.

— Нет, не ошиблась, — высокомерно сказала Ольга. — Вы ведь Матвей Земсков?

— Да, и что дальше? — бросил он нервно в ответ.

— Я знаю, что вы убили Никиту Волощенко. Я видела вас выходящим из его дома сразу после убийства. Вы закололи его! — выдохнула девушка.

— И что дальше? — презрительно спросил он. — Вы можете это доказать?

— Разумеется, я прекрасно вас запомнила. И я могу доказать все! — вот уж чего-чего, а уверенности Ольга не ощущала, зато голос этой уверенностью прямо-таки был переполнен. И она обрадовалась, уловив в глазах мужчины нечто, похожее на страх.

Увещевания Александры сделали свое дело, но все равно хотелось убить этого человека: ведь из-за него все ее жизненные планы пошли насмарку, она вынуждена была отказаться от мечты о счастье.

— И что дальше? — он удивился, что женщина сразу не бросилась в милицию. Раз уж она его видела, могла доказать его причастность к преступлению — что ей помешало? Вдруг мелькнула догадка. — Вам нужны деньги? Вы тоже хотите нажиться на мне? Не выйдет! Этого я не позволю!

Непонятно откуда из складок его тряпья появилось вдруг острое лезвие. Ольга пронзительно завизжала…

* * *

Я напряженно смотрела вслед Ольге, когда она шла к подвалу. Может быть, сегодня все наконец закончится. Но Ольга… Нет, я все понимаю — она любила Волощенко. Но убить Земскова — за что? Честно сказать, в моих глазах он был уже почти оправдан. Я не приемлю убийства как такового, но, с другой стороны, что он должен был сделать? Ведь помощи в милиции он не получил. И что оставалось предпринять в этом безнадежном случае?

Естественно, я не собиралась оставлять Ольгу беззащитной и уже обо всем договорилась с Ванцовым. Впрочем, кое о чем я умолчала. Чтобы быстрее объяснить суть дела.

Леша и его ребята уже рассыпались по подвалу, готовые в любой момент вступить в игру. А я осторожно подкралась ко входу, дабы не пропустить ничего значительного.

Ванцов, конечно, долго протестовал, услышав о моем плане захвата. Но тут я стояла насмерть — сказала, что не собираюсь говорить ему «адреса» Земскова, пока он не согласится. Вдруг Земсков бы стал отказываться от обвинений? Тогда никто и ничего не смог бы доказать. Нам же нужны веские доводы…

* * *

Ольга, увидев лезвие, попыталась бежать, но споткнулась об одну из неровностей пола и грохнулась на пол. Боль сразу пронзила поясницу, затылок прикоснулся к прохладному полу. В глазах потемнело, но Ольга усилием воли заставила себя не терять сознания: так, может быть, она останется жива. Но если… если она упадет в обморок, ледяная сталь пронзит ее тело.

Совсем недавно Ольга думала, что с удовольствием бы подставила горло под нож убийцы, но теперь инстинкт самосохранения выполз из подкорки сознания, не давая погрузиться в бесчувственность.

Ольга заорала еще громче, чувствуя, как спертый воздух обжигает ей горло, как вопль переходит в натужный хрип, а потом — в еле слышное жалобное поскуливание. Она не слышала топота ног, не слышала ничего. Она пыталась подняться с пола, но уцепиться было не за что.

Ей казалось, что прошла целая вечность, пока убийца приближался к ней. Хотелось сказать, что он не прав, ей от него ничего не нужно, ведь вернуть Никиту не в силах никто, и она хочет только одного: чтобы он ответил за дело рук своих. Больше ничего! Но голос отказывался повиноваться ей, она не могла произнести не то что фразу, ни одного слова. Только животный вопль вырывался из груди. Ни единой мысли… Ольга боялась, что помощь, о которой говорила Александра Данич, опоздала — во всяком случае, ничьего присутствия в подвале она не увидела. Только потом Ольга поняла, что вряд ли прошло больше пары секунд, потому что внезапно началось столпотворение. Ольга отползла к стене и лежала, безучастно наблюдая за тем, как Земскова заковывают в наручники, поливая матом.

Ей было все равно. Ощущались только обжигающе горячие ручейки, которые стекали по щекам. Ей было плохо, очень плохо. Страх немного отошел, теперь сознание обволокла пугающе черная пустота, и было омерзительно видеть, как человека арестовывают. Как мерцает на неровном полу лезвие, выпавшее из его рук.