Вообще здесь присутствовали все гости, находившиеся на вчерашнем ужине, не считая герцогов Отарийского и Монварода и членов их семей. Эти гости возвратились вчера в свои дома и на сегодняшнее своего рода «домашнее» мероприятие приглашены, видимо, не были. Зато герцог Кальво сделал исключение и позволил своей дочери покинуть женскую половину, чтобы послушать концерт. При этом с правой стороны от девушки сидел он сам, а с левой – бдящая леди Милони. Так что, в отличие от нас с Рэмом, Арман с Лидией не обменялись даже мимолетным взглядом. Впрочем, эти двое нашли свой способ обмениваться знаками. В прическу герцогской дочери была вплетена розовая гвоздика, символизирующая первую любовь. Арман же приколол к своему камзолу другой цветок – красную розу, значение каковой вряд ли необходимо уточнять.

Вступительная часть концерта состояла из выступления двух композиторов, игравших свои произведения на клавесине. Первое показалось мне излишне торжественным, хотя я видела, что многие гости пришли в восторг. Впрочем, было много и таких, кто вовсе ничего не понимает в музыке, а присутствует здесь исключительно потому, что так положено. Или потому, что не грех показаться на мероприятии, которое посетил сам король. Выступление второго исполнителя понравилось мне больше. Здесь всего было в меру – сдержанности и страстей, напряженности и отдыха. Этот композитор был совсем молод; тем не менее слава пришла к нему еще несколько лет назад. Молодой человек был моим соотечественником и приобрел известность, выступая на концертах, которые устраивала Мирейя Альмиконте.

По окончании первой части гости получили возможность размять ноги, пройдясь по залу, поделиться друг с другом впечатлениями и выпить по бокалу вина.

Король беседовал о чем-то с хозяином дворца. Последний вообще, похоже, общался с Боливером со значительно большим удовольствием, чем с остальными. В целом Кальво был человеком относительно нелюдимым. Кардинал отошел ближе к выходу и теперь, бесстрастно перебирая четки, слушал донесения человека, чем-то похожего на Гратена. Мы с Арманом временно разошлись: он что-то рассказывал своему новому знакомому маркизу, я же болтала ни о чем с двумя дамами, знакомыми мне по женской половине. Я заметила, как Лидия поднесла веер ко лбу, поправляя с его помощью прическу. Это движение означало «Не забывай меня». Арман как бы невзначай коснулся приколотой к камзолу розы. Я раскрыла собственный веер, пряча за ним улыбку. Хорошо, что женщины вроде леди Милони менее внимательны, чем я, и, как правило, не разбираются в таких тонкостях, как язык веера и язык цветов.

Дальнейшее случилось так быстро, что мало кто успел сориентироваться и как следует осознать, что, собственно, происходит. Посреди зала вдруг возник столб черного смерча. В центре смутно просматривался контур портала. Рикардо, стоявшего ярдах в пятнадцати от смерча, почти мгновенно затянуло внутрь – притом что многие из гостей изначально находились значительно ближе к черному столбу. На протяжении, должно быть, пары секунд принца, пытающегося сопротивляться стихии, еще было видно сквозь пелену черного вихря.

– Черт! Рикардо!

В несколько прыжков одолев разделявшее их расстояние, Рэм вскочил в самый центр колышущегося столба в тот момент, когда принц окончательно исчез в сверкнувшем белизной портале. Еще мгновение – и то же самое произошло с Рэмом. А затем и сам смерч исчез, растворился в воздухе так же быстро и необъяснимо, как появился.

Зал окутала гробовая тишина. Слуги и господа, дамы и лорды, даже сам король потрясенно взирали на то место, где совсем недавно кружился черный вихрь. Первым всеобщее оцепенение разорвал Боливер. Начисто забыв о своем статусе и сопутствующих ему ограничениях, король с криком: «Рикардо! Сын!» – бросился туда, где совсем недавно исчез принц. Добежав, стал потерянно оглядывать пустое пространство, после чего даже опустился на корточки и принялся ощупывать руками пол.

Тут уж оцепенение было разорвано окончательно. К королю одновременно бросились кардинал, герцог, придворные и личные слуги. Все прочие, кажется, заговорили разом. Я приложила руки к вискам, чувствуя, что мозг вот-вот взорвется от всеобщего гомона, как недавно был готов взорваться от удушающей тишины. Разум отказывался воспринимать то, что недавно произошло на моих глазах, но, вот беда, глазам я привыкла доверять. И куда, скажите на милость, отправился, на свою голову, Рэм? Что-то мне подсказывает: ничего хорошего ни его, ни принца там не ожидает…

– Королевского мага сюда! Немедленно!

На этот раз кардинал кричал. Сегодняшнее происшествие все-таки выбило его из равновесия. Хотя прежний холодный тон вернулся быстро.

– Зал следует незамедлительно очистить, – сказал было он, обращаясь главным образом к королю и герцогу.

Но я услышала, поскольку к этому моменту подошла к ним достаточно близко. И постаралась прикинуться портьерой и не дышать, чтобы на меня не обратили внимания и не попросили отойти подальше.

– Нет! – неожиданно горячо возразил король. – Никто не выйдет из этого зала до тех пор, пока я не выясню, где мой сын и кто из них поспособствовал его исчезновению!

– Того человека может уже здесь не быть, – пробормотал кардинал, несомненно и сам огорченный этим фактом. – Хорошо, мы позаботимся о том, чтобы никто не покинул зал, и подождем, что скажет Вильер.

Августин Вильер, королевский маг, был сравнительно молодым для этой должности человеком, так высоко поднявшимся к своим тридцати пяти годам благодаря таланту и амбициозности. Он прибыл в зал без промедления и первым делом выслушал сбивчивый рассказ свидетелей. Кардинал предоставил возможность высказаться другим; сам же внимательно слушал и вступал в разговор лишь тогда, когда считал показания неточными.

Пока всеобщее внимание было сконцентрировано на маге и его собеседниках, я потихоньку, стараясь не производить ни малейшего шума, перебралась к стоявшей неподалеку ширме. Такие нередко устанавливали в подобных залах, чтобы концерт при необходимости мог послушать человек, по той или иной причине не желавший быть замеченным. К примеру, это позволяло мужчине насладиться выступлением, организованным для чисто женского общества. Осторожно нырнув за ширму, я почувствовала себя свободнее. Как раз на уровне моих глаз располагалось небольшое окошко, темная сетка, предоставлявшая скрывающемуся здесь человеку возможность худо-бедно наблюдать за ходом представления. Теперь у меня был шанс видеть и, главное, слышать, оставаясь при этом незамеченной.

Между тем маг перешел к обследованию места происшествия. Он, как и король, присел на корточки и какое-то время ощупывал пол на том участке, где не так давно бушевал смерч. Затем встал и стал делать странные движения руками, словно ощупывал воздух. При этом, судя по движениям, размеры вихря Вильер определил на удивление точно.

Как и многие присутствующие, я наблюдала за ним с большим интересом. Не только потому, что очень хотела узнать результат трудов Вильера, но и потому, что возможность посмотреть на работу мага выдается нечасто. Магов не так уж много, сильных – и вовсе раз, два и обчелся. Да и вообще, маги не фокусники и не устраивают представлений для развлечения публики. Все больше сидят в своих лабораториях и трудятся над разработками вроде того же гасителя.