– Это как?

– Не знаю.

Она посмотрела Лиззи в лицо, пытаясь найти ответ. Ответа не было.

– Хорошо, я спрошу у отца. Он мне должен.

Она подскочила и побежала вниз по ступеням. Ее родители сидели на диване и смотрели новости.

– Папа, ты сможешь отвезти нас с Лиззи в Дикин? Родители переглянулись, в свете телевизионного экрана они напоминали пришельцев. С красными и уставшими глазами. В комнате царили холодность и отчужденность, словно Бек прервала какой-то безмолвный спор.

– Хорошо, милая, – ответил он, и они снова повернулись к новостям.

Позже, когда в гробовом молчании они медленно вырулили на соседнюю улочку, Бек пожалела, что не попросила маму подвезти. Ей хотелось наклониться и надеть туфли на каблуках, но она чувствовала, что ее начинает укачивать. Отец был словно в полудреме. Со стеклянным взглядом, он странно горбился над рулем. Звук поворотника, который он включил перед выездом на главную дорогу, отдавался в салоне как сердцебиение.

Как только он съехал с Аделаида-авеню, Лиззи воскликнула:

– Отсюда мы сами дойдем.

– Понял – родителям нельзя? – спросил он, останавливаясь у обочины.

– Спасибо, что подвез нас! – Бек отодвинулась в сторону, чтобы Лиззи могла выйти с ее стороны.

– Да, спасибо, мистер Винтер! – Лиззи захлопнула дверцу машины, и он неуверенно выехал на дорогу, как ребенок, который учится ходить.

– Вау, твой отец вообще водить не умеет! – заявила Лиззи. – Думаю, даже у меня получится лучше.

– Я знаю. Меня тошнит. – Бек схватилась за лоб, чувствуя приступ тошноты.

– Ванильная водка, похоже, не помогла, – усмехнулась Лиззи. – Давай, пойдем. Отсюда всего десять минут.

– О черт, – воскликнула Бек, глядя себе на ноги. – Я оставила туфли в машине!

– О, нет. Позвонить ему?

– Не. В жопу их. Я все равно не могу в них ходить.

Они засмеялись и зашагали на вечеринку. Улицы были пустынны, хотя часы показывали только половину десятого. Вскоре до них донеслось буханье музыки, разрывающее тишину вокруг. Подойдя ближе, они увидели скопище людей, стоящих перед одним из домов.

Протиснувшись сквозь толпу, они прошли вниз через боковую дверь, к долбящим басам. В саду было полным-полно людей. Кто-то танцевал, кто-то сидел на крыльце и болтал; парочки обнимались в тени у забора. Деревья были украшены электрическими гирляндами, напоминавшими крошечные голубые звезды. Бек разглядела в толпе Люка; он заметил их в тот же самый момент. Люк направился к ним, в его глазах отражались все эти крохотные голубые огоньки. Бек охватило блаженство.

Мне на сотовый звонят с какого-то неизвестного номера.

– Алло?

– Привет, как ты? – Мужской голос.

– Кто это? – спрашиваю я, с облегчением улыбаясь. Я сижу в доме уже несколько часов, и мне становится страшно.

– О, извини. Это я. Черт, то есть Джек.

– Я знаю, что это ты, тупица, – говорю я, и он смеется. Я слышу звук подъехавшей машины и выглядываю в окно. К счастью, это мама, а не Андополис.

– Так, э-э, как у тебя дела?

– У меня все хорошо. Не хочешь сходить куда-нибудь вместе? А то я здесь прямо как взаперти.

– О, конечно. Когда?

– Может, прямо сейчас? – спрашиваю я, когда мама входит в комнату, кладет пакет на край моей кровати и тут же быстро выходит.

– Сейчас? О’кей, конечно.

– Заедешь за мной?

– Не переживай. Я уже в пути.

– Отлично, – говорю я и вешаю трубку.

Я улыбаюсь: а день-то налаживается. Пакет с новой одеждой лежит в изножье кровати, прямо как подарки от Санта-Клауса. Я не могу удержаться и заглядываю в него. Запах новых тканей – каждая вещь аккуратно завернута в папиросную бумагу – опьяняет. Мне всегда в нем что-то нравилось, даже слишком. Я помню, как моя мачеха нашла пакеты у меня под кроватью. Упаковку и обувные коробки из самых дорогих бутиков в Перте. Она решила, что у меня есть тайный богатый бойфренд, и я видела, что она счастлива. Она улыбалась мне, положив руку на свой беременный живот, радуясь тому, что я могу съехать к тому времени, как родится ее малыш.

На самом деле никакого бойфренда у меня не было, только ящик, полный кредиток ее друзей. Она очень удивилась, когда на любой, самой убогой вечеринке в нашем доме я начала предлагать гостям помощь в гардеробной – подать пальто, подержать сумку. Я не знала, что за это можно оказаться в тюрьме.

– Ты куда-то идешь? – спрашивает мама, выключая пылесос.

– Всего на пару часов, с Джеком, – отвечаю я. – Ничего?

– Да, конечно, милая. Джек – это брат Лиззи? – спрашивает она.

– Ага, – говорю я.

И прежде чем она успевает включить пылесос, я быстро и крепко ее обнимаю, вдыхаю ее ванильный запах. Если Анрополис и в самом деле отказался от дела, это значит, что она и правда моя, навсегда.

Я выхожу на улицу, чтобы подождать Джека, пачка сигарет лежит в сумке. Но Пол уже там – курит, прислонясь к дереву.

– Ты меня застукала, – говорит он.

– Я никому не скажу, если поделишься.

– Бекки? Никогда не думал, что доживу до этого дня. – Он щелкает по дну сигаретной пачки, одна сигарета выдвигается, и он протягивает ее мне.

– Ловко, – комментирую я, и это правда.

Он приподнимает одну бровь и прикуривает мне сигарету. Мы оба затягиваемся. Я чувствую, что с Полом я чуть более близка, чем с Эндрю. Приятно побыть только с ним одним. Иногда они кажутся настолько близкими, что почти невозможно разглядеть в каждом индивидуальность. К соседнему дому подъезжает универсал, из него выскакивает куча кричащих детей, а следом за ними изможденная мать.

– Макс исчез через несколько лет после тебя, – объясняет Пол, словно я об этом думала.

– А то я уже удивилась, – лгу я.

Наверное, он имел в виду соседа, который жил в том доме еще при Бек.

– Был еще один эпизод, он кричал и ругался всю ночь. А потом однажды ушел куда-то и больше не вернулся. Видимо, он бросил принимать свои лекарства.

– О нет, – говорю я, не зная, насколько сильную обеспокоенность нужно изображать.

Пол пожимает плечами. Я стряхиваю пепел на траву.

– Как все прошло с Винсом сегодня утром? – спрашивает он.

– Он не приехал.

– Правда? Почему?

– Не знаю.

– Думаешь, пошел на попятную?

– Уверена, что нет, – не сразу отвечаю я. Не хочется его расстраивать. – Думаю, ему просто что-нибудь помешало.