– Кристиан… много, много честных ответов на твои вопросы… как только поклянёшься меня освободить!

Паладин молча смотрит на меня совершенно чёрными глазами, а потом резко поднимается и уходит. Я не спеша заканчиваю мыться, надеваю рубашку, подхожу из любопытства к окну.

Колодец. Паладин. И уже точно не первое ведро с ледяной водой, которое он на себя выливает.

Завтракать на этом постоялом дворе мы не рискнули. Встали пораньше и тихо ушли.

– Зачем тебе в Империю? – спрашиваю я. Он же хотел начать мне доверять? Пусть начинает.

Паладин награждает меня насмешливым взглядом:

– Вот будешь меня мыть, тогда и спросишь!

Я даже реагировать не стала на подобную чушь. Буду мыть, как же. Могу разве что притопить в каком-нибудь тазике.

Так как мы ушли уже довольно далеко, меняю облик на девичий. Рравеш не возражает, и мой выбор – та самая подавальщица, никак не комментирует. Хотя одета я, конечно, нелепо. Особенно на фоне умудрившегося остаться элегантным паладина.

В следующем трактире, где мы остановились на обед, я сменила тактику. Выбрав самого большого и свирепого мужика за соседним столиком, я начала строить ему глазки. Мужик клюнул быстро. Начал подмигивать в ответ и ухмыляться. Рравеш, кажется, не сразу понял, что происходит – стоило ему на меня посмотреть, и я принимала самый скромный и кроткий вид.

– Ты что делаешь? – тихо спросил Рравеш, когда внимание мужика стало непрерывным, и он начал вслух восторгаться тем, какая красивая девушка… и причитать, как она бедно и несуразно одета. Вот он бы свою зазнобу богаче, чем себя одел…

– Личную жизнь устраиваю, – так же тихо отзываюсь я. На всякий случай, чтобы паладин не вздумал самоустраниться и испортить мне всё удовольствие, уточняю: – Твою!

– Мою?! – переспрашивает паладин.

– Ага, – безмятежно улыбаюсь я. – Где ты ещё таких колоритных врагов найдёшь? Да и синяк подновить пора…

– Ирби… – кажется, Рравеш не знает, ругаться или смеяться.

Но тут мужику становится обидно, что всё внимание теперь достаётся Рравешу, он подходит и трогает того за плечо:

– Слышь… пойдём, потолкуем. Девка твоя слишком хороша для тебя…

Паладин, смерив одинаково мрачным взглядом меня и его, поднимается и идёт.

Разумеется, я иду за ними. Увы, но мужик моих надежд не оправдывает – паладин справляется с ним за полминуты, не получив ни одной ссадины. Дожидается нападения, подлавливает в движении, заламывает руку, укладывая в пыль…

– Ещё вопросы остались? – мрачно уточняет.

Я ловлю на себе обиженный взгляд мужика и развожу руками: что поделать… сам не справился. Вопросов у мужика нет, и теперь Рравеш принимается за меня – перекидывает через плечо и под ободряющие крики свидетелей конфликта несёт из деревни в сторону леса.

– Отпусти! – требую я, но он не реагирует.

Сворачивает с дороги, как только начинается вокруг густой лес… выламывает хворостину, и я начинаю подозревать неладное. Тем более что перекинуться снова не выходит…

– Даже не думай! – возмущённо предупреждаю я. – Рравеш! Ты не посмеешь!

Паладин ставит меня на землю. Ухмыляется, выразительно похлопывая хворостиной по руке. Я отступаю на шаг. Нет, вариант бегства я не рассматриваю. Выламываю прутик для себя, встаю в стойку для фехтования. Фехтовать я не умею, совсем. Как-то не нужно никогда было…

Рравеш в несколько движений вышибает прутик у меня из рук.

– Ир-рби, – шепчет, прижимая к дереву. – Будешь вести себя как капризный ребёнок, буду пороть. Поняла?

– Любишь пожёстче, паладин? – огрызаюсь я. Взгляд Рравеша темнеет:

– Чего ты добиваешься, Ирби?

– Свободы, – моментально отзываюсь, упираясь ему в грудь.

– Посмертно? – щурится Кристиан. Не дожидаясь ответа, отступает. – Веди себя прилично, Ирби. Или мне придётся поступить с тобой как в сказках – днём превращать в чудовище, а ночью – возвращать в истинный облик…

Паладин отступает и, не оборачиваясь, уходит, а я, перекинувшись в птичку, поднимаюсь над лесом вверх. Одежду мне совершенно не жаль – она настолько ужасна, что я готова приплатить за то, чтобы не надевать её снова. Должен же быть у нас на пути город, где продаются нормальные одежда и бельё…И почему-то у меня нет ни малейшего сомнения, что паладин всё это мне купит.

Я не планирую возвращаться к Рравешу очень долго, пока не дёрнет, или пока не возникнет реальная опасность его, а значит, и моей жизни. Поводок он отпустил очень сильно, так что я делаю огромные круги, не решаясь, впрочем, залететь настолько далеко, чтобы приблизиться к родным местам. Нахожу королеву и Лейрона – они сильно позади.

Ближе к вечеру навещаю Рравеша – он остановился на берегу озера на привал, за день умудрился обзавестись лошадью и снедью. И я собираюсь уже лететь дальше, когда вижу, как к озеру направляется какая-то девица. Тут недалеко деревня, возможно, там паладин и разжился имуществом, но какого чёрта эта женщина увязалась за ним? Или случайно здесь оказалась и сейчас сбежит?..

Рравеш плещется в озере, девица останавливается на берегу, окликает его… Я не слышу, о чём они разговаривают, но она начинает тоже раздеваться.

Я понимаю, что озеро ничейное. Лесное. Но я очень сильно против, чтобы эта плескалась там прямо сейчас! С ним!

Бросившись в воду, перекидываюсь в русалку. Зелёные волосы, большая грудь и рыбий хвост, всё как полагается.

Девица – статная, рыжая, с грудью не меньше, чем у русалки, я даже слегка подрастила свою – довольно улыбаясь, лезет в воду. Она зашла уже по пояс, когда я выныриваю перед ней, специально шлёпнув хвостом по воде и обдав брызгами.

– Иди отсюда, селянка! – говорю нараспев. – Моим он будет!

Девица смотрит на меня круглыми глазами и, кажется, готовится завизжать.

– Тссс, – я подношу палец к губам. – Никому. Иначе в колодце же своём и утонешь!

Рыжая ещё пару секунд молча стоит, затем начинает судорожно кивать и пятиться из воды на берег. Подхватывает одежду – надеюсь, только свою, хотя если и паладинскую тоже, я не против, пусть почувствует себя в моей шкуре… и убегает.

Рравеш… смеётся. Прежде чем я успеваю уплыть, он ловит меня за хвост и тянет к себе.

– Так чего ты всё-таки добиваешься, Ирби? Свободы? – от прикосновения кожи к коже у меня перехватывает дыхание. А от взгляда совершенно чёрных глаз замирает сердце. – Или… верности?

– Свободы и справедливости! – отзываюсь я. Собираюсь добавить, что паладину неплохо бы самому посидеть на поводке, чтобы понять, каково это, но он опережает:

– Справедливости, Ирби? Ты пришла в мой дом, чтобы меня подставить. Неужели в этот момент ты думала о справедливости?