– Нет, Кристиан, я хочу, чтобы вы остались! – забывшись, королева стискивает в кулак обожжённую руку и тут же вскрикивает и снова начинает рыдать.

– Ваша безопасность – превыше всего, Ваше Величество, – торжественно и печально отзывается Рравеш. Но мне почему-то слышится в этом чуть ли не радость. Паладин рад, что мы пойдём от королевы отдельно? Да ладно!

Он подхватывает свою сумку, плащ, и снова кладёт мне руку на загривок:

– Идём… Фил.

Я иду просто потому, что очень хочу оказаться от королевы подальше. Поведение Рравеша мне непонятно. Если он поверил ей, почему не бесится? Или сейчас мы отойдём, и меня будут наказывать? А если не поверил… то почему? И он, и Лейрон точно смотрели в другую сторону, в этом королева убедилась. И тогда, если он верит теперь мне… где мои извинения за вчерашнее? Я их, разумеется, не приму, но это не значит, что их можно не приносить.

– Ирби, – говорит Рравеш минут через двадцать пути, как ни в чём не бывало. – Я знаю, что ты ничего не делала, но я не могу обвинить королеву во лжи. Сейчас – точно не могу. К тому же… это прекрасный повод путешествовать отдельно.

И всё? И это всё?? Паладин… тебе конец!

И нет, я не собираюсь биться в истерике, требовать извинений или как-то иначе демонстрировать, насколько больно он мне сделал – это всё унизительно. Я просто испорчу ему жизнь. Ту часть, что ещё осталась.

Границу мы преодолели, когда стемнело – я просто перенесла Рравеша высоко над границей, и в надежде на нормальный ночлег и приличный завтрак даже дотащила до ближайшей деревни. От осознания, что я уже на территории Империи, сердце было не на месте. Конечно, я всегда надеялась, что когда-нибудь вернусь. Вот только верила, что сделаю это, будучи свободной…

На постоялом дворе паладин, сволочь такая, снял одну комнату. Ладно хоть с двумя кроватями – сказал, что к нему вот-вот присоединится племянник. Попросил воды и подыскать для племянника сменную одежду и обувь – дескать, тот провалился в болото по пути, нужна хоть какая-то смена.

Так что вниз я спустилась в образе Фила, в разномастной, но, к счастью, чистой одежде. И в немного разных сапогах. То ли они были сшиты для человека с разными ногами, то ли руки у сапожника не оттуда растут…

Паладин сидит за столом и изучает… нет, не меню. Откуда в этом заведении меню, если тут и читать-то хорошо если каждый десятый умеет. Изучает он декольте подавальщицы – вполне симпатичной, но, на мой взгляд, слишком разбитной девицы. Хороший повод начать портить паладину жизнь.

Я сажусь на скамью рядом с Рравешем, хотя еда для меня стоит на другом конце стола, напротив. Но я жмусь к дядюшке.

Девица смотрит на меня с лёгким раздражением и недоумением. Но не сдаётся.

– Показать вам… сад, господин, после ужина?..

– Дядя Крис, – бесцеремонно вмешиваюсь я. – А вода в комнате будет?..

– Аккурат после вашего ужина будет, господин, – ласково говорит девица. Видимо, рассчитывая как раз в это время показать паладину… сад. Что бы она ни называла этим словом.

– А ты меня помоешь? Ну, как обычно! – заявляю ошалевшему паладину, с удовольствием наблюдая за шоком, обидой и даже некоторым омерзением в глазах девицы. Чтобы у неё не осталось сомнений, кладу руку на бедро “дядюшки”.

– Помою, – отмирает Рравеш… и прижимает мою руку своей, сдвигая немного по ноге вверх. Мы меряемся взглядами, и никто не хочет уступить. Дальше руку двигать я не хочу – это уже будет слишком интимно, а забрать не выходит – паладин держит крепко.

Девица уходит на кухню, наградив напоследок меня и Рравеша убийственным взглядом.

– Сейчас все подавальщицы узнают, что ты – извращенец, – сочувственно шепчу я.

– Так ты – тоже, – хмыкает, кажется, ничуть не расстроенный Кристиан.

– Но меня-то они не интересуют! – усмехаюсь я.

– И меня! – заверяет Рравеш. И, сволочь, двигает мою руку ещё немного.

– А то ты не собирался смотреть з… сад! – огрызаюсь я.

– Собирался, – неожиданно соглашается паладин. – За сплетнями. Но теперь у меня появилось другое, куда более интересное занятие.

– Даже не думай! – фыркаю я.

– Не могу не думать, – мечтательно отзывается паладин, обжигая меня взглядом. – Я уже это представил…

– Вот и хватит с тебя! – огрызнувшись, вырываю, наконец, руку и пересаживаюсь на другой конец стола. Хорошо, что еду принесли до того, как узнали, что мы – пара извращенцев. А то ведь могли и плюнуть…

Я уверена, что тему с мытьём мы закрыли – пошутили, и хватит, но стоит вернуться в комнату – я очень старалась съесть всё быстрее, но паладин просто не стал доедать свой ужин, хотя там оставалось ещё больше половины, и пошёл за мной, стоит вернуться в комнату, и паладин тянет меня в истинный облик. На этот раз очень осторожно. Медленно и кажется даже, что бережно.

Одежда тут же начинает с меня сваливаться, она и Филу-то была велика…

– Ир-рби, – тянет Рравеш, вставая за спиной. – Ты многое должна мне рассказать…

Я стою неподвижно. Глупо будет вырывать у паладина одежду, которую он аккуратно снимает. К тому же я боюсь, что одежда этого не выдержит, и если на завтрак я приду полуголой, это будет уже слишком смело для деревенского общества. Нас забьют камнями.

– Ты поклялся жизнью меня не принуждать, – напоминаю Рравешу. – Интересно, если тебя убьёт эта клятва, я освобожусь или тоже сдохну? Мне бы не хотелось проверять…

– Я не собираюсь принуждать тебя к близости, – судя по голосу, улыбается паладин. – Я просто тебя помою. Ты же сама просила… Ир-рби.

М-да. Надо запомнить, что с паладином такие шутки не проходят, и на будущее придумать что-то другое. Я позволила снять с себя сапоги, переступила через упавшие штаны, и осталась совершенно голой. Ну что ж, паладин, давай, мой. И посмотрим, насколько хватит твоей выдержки. Ты ходишь по краю, и я, увы, вместе с тобой.

Рравеш подхватывает меня на руки, аккуратно опускает в ванну. Поправляет волосы, чтобы не намокли.

– Что ты делала в моём доме? – тихо спрашивает он, начиная и в самом деле меня мыть. Но очень бережно, медленно… и от этого крайне провокационно.

Моё тело реагирует на прикосновения, но я очень стараюсь это скрыть.

– Зачем спрашивать того, чьим словам ты не веришь? – закрываю глаза.

– Я хочу верить, но ты не даёшь мне шанса, – отзывается паладин.

Я молчу, и он спрашивает снова:

– Это ты подложила письмо?

Я представляю на секунду, как его руки смыкаются у меня на шее, но отвечаю правду:

– Я.

– Зачем?..

– Так приказал мой бывший хозяин.

– Как его зовут?..

Я открываю глаза, сажусь, подхватив руками волосы, чтобы не намокли, поворачиваюсь к паладину. Призывно шепчу: